Короткими, экономными импульсами Кузьмичев пережег цепи.
– За мной!
Переверзев передернул затвор трофейного маляевского автомата. Виштальский подхватил скляровский. Воронин неумело зажал в руке лядовский «тэтэшник». Саксин с Яковцом вооружились топорами.
– Выдвигаемся!
А на лесосеке уже шуровали арахнозавры – этим мороз был нипочем. В той жидкости, что заменяла им кровь, полно было вещества-антифриза. Собравшись кучками, визгуны увлеченно терзали трупы Лядова и Склярова, выдергивали охранника из-под бревна. Две твари крутились на БМД, по очереди ныряя к останкам Рудака.
– Давай к Серым Болотам! – крикнул Марк. – Девчонки там должны быть!
Кузьмичев круто развернулся и добавил прыти раненому организму. Силы таяли быстро, но эмоции держали тонус, подстегивая, как сильный наркотик.
Путь сообщения долго искать не пришлось – снег пачкала и уминала широкая тропа, ведущая к болотам. Георгий вывернул на нее, поглядывая на верхушку Базовой, где мирно упирались в небо дымки и звонко выпевала пила. Пока тревога не сыграна…
Вскоре обозначились три фигурки, долбившие землю. Еще две сидели у костра.
Переверзеву ничего советовать не пришлось. Десантник занял у Кузьмичева его «боуи» и скрадом пошел к костру. Очень скоро один из охранников вздрогнул всем телом, выгнулся и повалился в костер. Второй растерянно вскочил, озираясь, и тоже попал под нож. Два-ноль в пользу ВДВ…
А полковник все никак не мог сделать первый шаг – он все смотрел и смотрел на Аллу. Девушка глядела на него и молча плакала. Улыбалась, плакала, вытирала варежками щеки и смотрела.
Шагнув, Кузьмичев зашатался, и Алла подбежала к нему.
Она бормотала что-то горячечное, счастливое и невразумительное. Да и кому он был нужен сейчас, смысл этот? И так все понятно…
– Вот, задержался чуток… – пробормотал Георгий.
– Живой… – шептала «панночка» и гладила его лицо, словно на ощупь желая убедиться в правоте зрения. – Ты живой…
Кузьмичев прижал девушку к груди, оплывая слабостью, чувствуя, как потекла кровь из открывшейся раны на боку, но улыбаясь счастливо и беззаботно.
Наташа и Маруся стояли рядом, сжимая ладони, словно молитву вознося, и просто лучились от радости. Вернулся Переверзев – в тулупе, с двумя «калашниковыми» в руках.
– Кому? – спросил он дурашливо.
– Дай мне, – строго сказала Алла и отобрала у него автомат. Обернулась к Георгию: – Вперед?
Кузьмичев помолчал, соображая.
– Остальные все на месте? – спросил он. – И наши, и не наши?
– Все там, – подтвердил Переверзев. – Мои в сарае, нас всех сразу не выпускают, боятся, суки…
– Тогда начнем с твоих парней.
– Выпустим десант на волю! – осклабился старший сержант. – Ох, и пошумим!
– Вперед!
Маленький отряд, хоронясь за деревьями, выбрался к подъему на Базовую.
– Изображай из себя этого, как их… «зотовца», – приказал Кузьмичев.
Шурик кивнул.
– Станиславский поверит, – процедил он.
Натянув маляевскую шапку, запахнув трофейный тулуп, десантник, не торопясь, вразвалочку, прошествовал к сараю, где томились «зэки».
– Куда? – окликнул его рядовой Липов, выглядывая из столовой.
Алла не выдержала – пустила длинную очередь. Ни одна пуля не пропала даром – кровавые фонтанчики так и забрызгали сквозь простреленную шубу «зотовца». Девушка отбросила автомат и закрыла лицо руками.
Кузьмичев, сжимая зубы, чтобы не выпустить на волю грубые слова, подхватил «калаш» и выдал пару коротких очередей поверх упавшего Липова, скармливая пули Хаецкому и сытенькому, отъевшемуся Арнаутову. Рядом торопливо опорожнял магазин Воронин.
– Выходи, робя! – заорал Переверзев, сбивая замок и распахивая ворота сарая.
Окоченевшая десантура повалила, распаленная голодом и злобой. Кузьмичев опустил автомат, чувствуя дурноту. Привалился к бревенчатой стене бани. Да и кому тут нужно его командование? Всяк знал свой маневр…
Через пять минут база была взята. Оставшуюся в живых «хунту» загнали в дровяной сарай. Но Кузьмичев этого уже не видел – он медленно оседал в снег, успокоительно улыбаясь Алле: все хорошо, дескать, не волнуйся, обычный обморок, со мной это бывает…
Глава 12
Город
Доктор Ханин выписал Кузьмичева через два дня после Нового года, а днем позже короткая воданианская зима сменилась бурной весной. Пористая корка на псевдобураках растрескалась и развалилась, деревья потянулись к небу, утончаясь и распуская первые липкие нити нежного абрикосового оттенка. Снега рыхлели, повсюду журчали ручьи, сливаясь в речки, затапливая низины.
С юга вернулись орнитозавры. Потянулись трахеодонты. Лес наполнился ревом и писком, клекотом и свистом, гуканьем и верезжаньем.
И на базе жили переменами. Пригодились бочка бензина и лодочный мотор, помещенные в служебный балок. Резиновой лодки так и не нашли, а вот мотор приспособили – из парашютной ткани Сегаль с Яковцом смастерили мотодельтаплан и испытали его, покружив над темными лесами, над Кругосветными горами.
Обратный путь едва не стал последним для бравых летунов – Эдик с Жекой кое-как дотянули до Южного леса, аппарат утоп в болоте, а его экипаж неделю топал до своих, усиленно бегая от голодных чудовищ.
Однако весть, доставленная пилотами, была такова, что Воронин срочно собрал персонал базы. Явка была строго обязательна, пришли все, кроме «лишенцев», запертых в сарае.
Первым слово взял Трофим Иванович.
– Мы все оставили на Земле родных и близких, – начал он, волнуясь. – И больше никогда их уже не увидим. Двести лет – срок достаточный для полного забвения… Честно признаюсь: мне была омерзительна сама идея создания военной базы для того, чтобы подло ударять в спину – пусть даже вероятному противнику. Ну уж такой я либерал неисправимый! Вы можете спросить: а зачем же ты тогда выходил в гипер? Зачем согласился возглавить экспедицию? Я вам отвечу. Я хотел побывать на другой планете, у чужого солнца. Хотел увидеть, понюхать и пощупать руками иной мир! Да, тут есть одна закавыка – какой смысл что-то исследовать, если о результатах никто никогда не услышит? А я, знаете ли, не убежден, что все, нами добытое, исчезнет в здешних болотах. Ну не верю я, что мы никогда не увидим Земли! Двадцать третий век – это что-то, да значит. Наверняка же есть и звездолеты, и какой-нибудь план исследований Дальнего Космоса… И я был уверен – рано или поздно земляне прилетят сюда!
Собрание зашумело, оживилось.
– И вот вам, пожалуйста! – повысил голос Воронин. – Яковец и Сегаль трижды наблюдали город по ту сторону хребта! Настоящий земной город!
Совещание буквально взорвалось.
