– Жека! – позвал Кузьмичев Сегаля, занявшего сиденье наводчика-оператора. – Куда поворачивать?
– Сейчас шпарим напрямую вон к тому пику! – откликнулся Сегаль. – Вон, который двойной…
– Вижу, – кивнул полковник и с уважением глянул на пик.
Двурогая громада вздымалась на десять километров в расплывчатую сирень неба, уже издали подавляя каменной необъятностью, воздымаясь колоссальным аметистом.
– Там речка, – глухо бубнил Евгений из башни, – надо свернуть по течению и поискать брод. А дальше будут скалы плоскогорья, там проще…
– Слышал, Джафар?
– Так точно!
Раджабов повернул вездеход по течению, равняя гусеницами ловчие ямы букашей. Ветви деревьев испуганно вскидывались, когда касались кузова машины, и медленно сворачивались в спирали.
Их покрывали склизкие, слипшиеся оранжевые «хвостики» листьев-волос. Они лопались и капали на крышу БМД красными кровяными каплями.
Речка в удобном месте разлилась широко и мелко, машина переехала через брод и вышла на подъем – впереди поднимались лысые горы в пару километров высотой, преддверие истинных твердынь. По всем долинкам и ущельям неслись мутные потоки талой воды. Вездеход шел перекособоченным – одна гусеница в воде, другая скребла по берегу.
Долго ли, коротко ли шел караван, а незаметно поднялся на три с лишним километра. Однако проблем с дыханием ни у кого не возникло – содержание кислорода в атмосфере Водана было повыше, чем на Земле, и горной болезнью люди не хворали.
Перевал значился на отметке 3400, но на эту высоту пришлось добираться по парящей массе грязи и каменного крошева – сухому остатку селя, утром или ночью прогремевшего по ущельям.
– Вот чего мы не просчитали, – озабоченно сказал Кузьмичев. – Мы не учли, какая тут весна. Как Гелиос хренов шпарит, с Хорсом на пару… Джафар, тормозни, я выйду сориентируюсь.
– Есть!
БМД выехала на широкий уступ, обрывавшийся пропастью в три тысячи метров глубиною, и на той стороне Георгий увидел рушащийся с обрыва ледник. Громадные пласты льда, подмытого водами, с воем и визгом сползали со склона, лопались и медленно падали вниз. Со дна несся глухой, непрекращавшийся грохот.
Внезапно раздалось громыханье гораздо ближе. Кузьмичев резко обернулся и увидел, как позади на перевал вываливались сотни тысяч тонн грязного льда, мешанного с глиной и камнями, как они наползали на скалы, скатывались, громоздясь холодной и грязной стеной в десятки метров высоты. Дрожь земли передалась через корпус.
– Ах, чтоб тебя… – прошептал полковник.
Путь назад был отрезан.
– Вы туда лучше гляньте! – завопил Переверзев, протягивая руку в другую сторону.
Кузьмичев вскочил на броню. Сзади эти льдины, а впереди, прорывая заграду из снега и камней, в пропасть повалил сель, сотрясая землю и воздух оглушительным рокотом и ревом.
– Справа, справа! – крикнул Шматко, командир третьей БМД. – Твою-то ма-ать…
Кузьмичев глянул вправо. Ледяная стена, в тени которой сгрудился караван, шла трещинами и обсыпалась. Окружены! Минута, две минуты – и ледяную плотину прорвет бешеный поток, сметая караван, как крошки со стола…
– Прыгаем! – закричал полковник выглядывавшим водителям. – Сашка – первый! Шматко – за ним! Васнецов – третьим! Пошли, пошли! Джафар, мы последние! Где кнопка знаешь? Красная, под колпачком?
– Да, да!
– Прыгаешь и жмешь!
Георгий юркнул в люк. Из полутьмы на него глядело бледное лицо Аллы.
– Какое счастье, что мы не убрали пэ-рэ-эсы! – сказала она вздрагивавшим голосом.
– И не говори…
Ледяную стену с громом пробило черной трещиной, и это уняло сомнения со страхами – выбора караванщикам оставлено не было. БМД разгонялись и прыгали с кручи в пропасть.
Метров десять они пролетали, вращая гусеницами и плавно оседая, а потом валились вниз. С хлопками выбрасывались вытяжные парашюты, а ниже распускались главные купола, пронося бронеходы между упавшим ледником и низвергавшимся селем.
– Прыгаю! – заорал Раджабов и выжал из дизеля все.
БМД ринулась вперед, к пропасти.
Кузьмичев прильнул к стрелковому гнезду-бойнице и сглотнул всухую. Стена позади задымилась крошками льда, выбитого из трещин, и тяжко обрушилась, напоминая стену пятиэтажного дома, попавшего под бомбежку. БМД опережала вал льда и воды на считаные метры. «Если не разгонимся, – мелькнуло у Георгия, – попадем под холодный душ… Очень холодный… Прямо ледяной…»
Под гусеницами промелькнул край обрыва и открылась бездна.
К сожалению, дно у нее имелось, и весьма твердое. Боевая машина пролетела по инерции, валясь на бок. Кузьмичев увидал в бойнице ледопад, широкой дугой свергавшийся с обрыва.
– Ну же, Джафар… – шептал он. – Ну же…
Бледный, как смерть, Раджабов откинул крышку и вдавил красную кнопку. «Вот, только не раскройся…» Раскрылся!
Маленький вытяжной парашют бросил на воздушный поток большой купол, на котором чередовались белые и красные концентрические круги. БМД плавно понесло вдоль разлома на юг.
В стороне пролетали отвесные стены гор, то слоистые, то поперечно-полосатые. Из каждой расщелины шуровал поток воды и грязи, сыпались коричневатые снега и мутное леденьё.
– Как же это мы сядем! – крикнул Сегаль. – Еще угодим под «дождик» – мало не покажется! Истолчет как в ступке!
Кузьмичев промолчал и глянул на дно с высоты. Дна не было видно – его скрывало сплошное облако водяной пыли, комочков грязи и ледышек. Глыбы льда, огромные скальные обломки, пласты смерзшегося снега ухали в это облако и добавляли звука грохотанью и тряске. Камнедробилка…
Помог ветер. Он неожиданно подхватил парашюты, и транспортеры полетели по диагонали, заскользили к выходу из долины.
БМД Кузьмичева вынеслась из разошедшегося ущелья на волю, и порывы горно-долинного ветра стихли. Внизу открылся очаровательный вид – джунгли раскатились до горизонта оранжевой и красной пеной, плавно опушив все неровности и западины, справа и слева, далеко впереди показался Город, а прямо под машиной стелился светло-коричневый круг голой земли, отблескивавший так, словно был глазурован.
Внезапно, откуда ни возьмись, появился странный летательный аппарат – обтекаемая кабина с хвостовым оперением висела в воздухе на двух крыльях. Но это был не самолет – крылья делали мощные махи, вздымаясь и опадая, выгибаясь то вверх, то вниз, удерживая машину на одном уровне со спускавшимися БМД.
– Ух ты! – завопил Раджабов.
– Привет потомкам! – крикнул Сегаль и радостно захохотал.
В следующую секунду дверь кабины махолета словно растаяла, из нее высунулся широкоплечий парень с непонятным прибором в руках, похожим на телекамеру.
