– «Каждому – свое» – такая надпись висела над входом в один из гитлеровских концлагерей, – ворчливо прокомментировал Воронин и смутился: – Извините, ради бога…
Лида слабо улыбнулась.
– И мы все счастливы, – продолжила она с той настойчивостью, что выдавала неуверенность. – Поколение за поколением проживает свою жизнь, не ведая, что случаются преступления, не испытывая страха при встрече с незнакомыми людьми… Конечно, бывают ужасные моменты, особенно если у вас рождается ребенок, а специалисты ПНОИ признают его невоспитуемым, с агрессивными наклонностями, то есть потенциальным убийцей…
– В семье не без урода, – философически заметил Виштальский. – Пардон…
– Понимаете теперь? – настойчиво спросила врачиня. – Понимаете? Для нас любое насилие – это ужасное ЧП, это шок, это ночной кошмар, воплотившийся в яви! Знаете, сколько снято виртуальных сериалов-ужастиков о встрече невинных девушек или молодежных компаний с аномалом, сбежавшим из зоны полного отчуждения? Сотни! И они неизменно пугают до дрожи, до икоты! А мы встретили всамделишных представителей негативной формации, да еще из двадцатого века, когда были фашизм, мафия, пытки, концлагеря, массовые казни! Понимаете?! Попробуйте понять!
– Да мы поняли, поняли, – успокоил врачиню Кузьмичев. – Вы взяли да и развели род человеческий на два подвида – Человека Воспитанного и Человека Невоспитанного. Сегрегация называется. Замечательно. Намудрили вы достаточно, а итог – нулевой. Оборотитесь на себя, Лида! Увидали вы нас, и все ваше воспитание смыло, как мудрую надпись на песке! И превратились вы в негативную формацию – стали убивать, а давеча объявили о массовой казни… Пардон, о точечной биозачистке.
– Ну хватит об этом! – вмешался Воронин. – А то вы бедную Лидочку до слез доведете! Виновата она, что ли, раз у них система такая?
– Вы правы, – согласился Георгий и объявил: – Переверзев и Васнецов, ступайте ко мне, подождите минутку, а я тут кое о чем потолкую с барышней…
* * *
Четверть часа спустя Кузьмичев спустился в свою землянку и открыл военный совет.
– Облаву они начнут завтра с утра, – объявил он. – В городе всего четыреста жителей, в добровольцы записались человек сто пятьдесят. Все с лучеметами, жаждут прикрыть грудью мирное население от кровожадных аномалов… Задача у волонтеров простая – выставить блокаду, окружить нас и уничтожить. До нашего сектора «комсомольцев-добровольцев» подбросят на вездеходах, а дальше они двинутся пешочком, погоняя боевых роботов. Наша задача, как я ее понимаю, идти на прорыв.
– Правильно! – поддержал Виштальский.
– Но задача – в два действия. Вопрос: куды бечь?
– Можно, в принципе, вернуться… – неуверенно проговорил Васнецов, стармех и майор в отставке.
– А где гарантия, что эти прыткие «нормалы» не надумают устроить точечную биозачистку Базовой?
Васнецов закряхтел.
– Поэтому я предлагаю следующее, – решительно сказал полковник, – выходить из окружения и занять город-колонию.
– Здорово! – восхитился Марк.
Переверзев молча показал большой палец: люкс, командир!
– Но там же сотни две с лишним останется, – возразил Васнецов.
– Правильно. А кто останется? Те, кто не готов ни к труду, ни к обороне. Младенцы, отроки, беременная Тамара Браун, пожилые ученые. Какие с них противники? Да и куда нам деваться, майор? Сам подумай.
– Это верно… А план есть?
– Города или операции по его захвату?
– И того и другого.
– Почти… План им подавай! – делано возмутился Кузьмичев. – Я всего лишь ракетчик, мое дело – самолеты противника гробить, а не блистать полководческими талантами. Ясненько? Идея у меня есть, и хватит с вас. Короче, так…
* * *
…Ранним утром лес был тих и темен. Живность, избежавшая биозачистки, дрыхла или таилась, не желая выдавать себя. Ровно в двадцать восемь часов по воданианскому времени ожил коммуникатор, переданный Кузьмичеву Лидой.
Ожил и сказал лязгающим голосом:
– Начинаем блокирование зоны! Первая, вторая и третья группы движутся с левого фланга, четвертая и пятая – с правого. Шестая, седьмая и восьмая – по центру. Внимание кибернетистам! Боевые роботы были депрограммированы с вечера, срочно настройте их, они пойдут в первом ряду, за группой прикрытия… Вперед!
Георгий дослушал и посмотрел на Виштальского.
– Все понял? – осведомился он.
Тот серьезно кивнул.
– Будем считать и тебя кибернетистом – сажай своих роботят в БМД. Огонь открывать по сигналу – я выпущу красную ракету. Минут пять пускай бьют по центру, потом займутся флангами. По боевым киберам ПТУРСами поработают пусть.
– Да знаю я!
– Знает он… Растолкуй им все это как следует. Действуй!
Из землянки Кузьмичев шагнул сразу в траншею – система киберстроителей постаралась, отрыла окопы в лучшем виде, укрепила досками, снабдила идеально выполненными брустверами и траверсами. Окопы, траншеи, блиндажи – настоящий укреп-район!
Почти не пригибая головы, Георгий вышел на позицию, занятую БМД нумер один. По башню врытая в землю, машина плавно поводила пушкой, поднимая и опуская орудие. Поодаль, не видные из окопа, схоронились БМД нумер два и четыре.
Георгий свернул по ходу сообщения и вышел к ячейке, где сидел Воронин, деловито цепляя на себя боеприпас к гранатомету. Рядом трудился Саксин, прилаживая к рожку «АК» еще один и приматывая его обрывком изоленты. И где только достал?
– Как настроение, Трофим Иванович? – бодро спросил Кузьмичев.
– Как в сорок четвертом, – улыбнулся ученый.
– Ничего, тогда прорвались, и сегодня прорвемся. Не та у нас порода, чтобы сдаваться… Ага, кажется, началось!
По лесу заходили крики – «нормалы» перекликались, подбадривая друг друга. Впереди, ломая ветки, выжигая колючки, топали боевые киберы, похожие на кентавров.
– К бою! – крикнул Георгий.
Его команду разнесли офицеры, кадровые и отставные, десантники-сверхсрочники – весь немногочисленный состав «автоматчиков-захватчиков».
Первыми открыли огонь роботы – порции плазмы зачиркали пламенными прямыми, то забуриваясь в землю, то впиваясь в ствол дерева. При попадании растение сразу лопалось, выбрасывая струи алого парящего сока, словно исходило кровью, но горело плохо, дымило только, чаду напускало.
Полковник достал ракетницу, готовясь подать сигнал киберстроителям, переквалифицировавшимся в киберстрелков, как вдруг со стороны наступавших долетел отчаянный крик:
– Не стреляйте! Кузьмичев! Воронин! Это мы!
Георгий узнал голос Луценко. Удивившись в первую секунду, во вторую полковник выстроил крепкое трех-этажное выражение из отборного мата.
