Беатрис схватила шуровку, которую оставила на заднем сиденье, и бросилась следом за Хлоей.
Скоро все будет кончено.
Хлоя остановилась на полпути и подняла голову к небу, словно уловив в воздухе какой-то странный запах, а Беатрис, преградив ей дорогу, воззрилась на нее, силясь разглядеть человеческое существо в этой дрожащей куче плоти.
Не раздумывай!
И, не говоря ни слова, она со всей силы ударила ее по лицу. Хлоя рухнула навзничь. Беатрис почувствовала что-то теплое на тыльной стороне ладони и с отвращением встряхнула ее, потом отшвырнула шуровку, подхватила Хлою за руки и потащила к краю скалы. От ударов о камни, по которым волочилась ее спина, девушка мало-помалу пришла в себя, открыла глаза – и увидела небесную синеву, которую тут же заволокла ее собственная кровь, вытекавшая из раны на лбу и застившая ей взор.
Подтащив ее к обрыву, Беатрис глянула вниз и увидела на морском берегу приближавшегося человека с собакой. Лучше не придумаешь. Полиция все узнает еще быстрее. Она схватила Хлою за бедра, помогая ей встать. Низким голосом попросила у нее прощения, столкнула ее в бездну и тут же отвернулась, слыша только шум волн, бьющихся о прибрежные скалы. В глубине души она надеялась, что несчастная мучилась недолго. В конце концов, это была не ее вина. Нельзя было тратить время понапрасну, нельзя было дать маху. Она вернулась к Клеману, убедилась, что его телефон лежит у него в куртке, вложила шуровку ему в руку, чтобы остались отпечатки пальцев, потом опустилась на колени и шепнула ему на ухо пять слов – пять слов, которые он не вспомнит, хотя для нее они были своего рода ключом к свободе.
Первым делом к своей машине, которую она оставила в километре к северу.
Затем прямиком домой к Клеману – подбросить шуровку к остальным каминным причиндалам.
Парусник уже давно скрылся за горизонтом. Вдалеке в небе парил баклан. Беатрис провожала его взглядом. Раскинув руки, точно крылья.
С.
Клеман повернулся лицом к камере. Должно быть, они следят за ним толпой – дать слабину сейчас нельзя ни в коем случае.
Уолтер Кендрик нипочем не дал бы себя сломать. А ты знаешь, Клеман, что такое настоящая боль? Тебе самому хоть раз в жизни было по-настоящему больно? – Образцы крови с шуровки тоже на экспертизе, и в ее результатах я нисколько не сомневаюсь. Вы, наверно, думали, что после падения с такой высотищи ее лицо будет изуродовано до неузнаваемости…
Между нами, с вашей стороны было бы благоразумнее избавиться от орудия преступления или, по крайней мере, хорошенько его почистить…
Следователь захихикал, отчего у Клемана возникло желание ударить его кулаком по лицу. Значит, она успела побывать у него дома. И никаких следов там после себя, конечно же, не оставила. Его обвели вокруг пальца – ему хватило ума, чтобы это понять. Впутав его в эту историю, она повесит на него и все остальное. – Мы располагаем множеством свидетельских показаний по поводу нешуточной ссоры, имевшей место между вами и жертвой за несколько дней до ее смерти: некоторые очевидцы утверждают, что вы ее ударили.
Итак, не могли бы вы разъяснить причины вашей размолвки?
Клеман оперся локтями на стол и обхватил лицо руками. – Своим молчанием вы только вредите себе, – продолжал следователь. С имеющимися в нашем распоряжении уликами вы предстанете перед судьей по обвинению в умышленном убийстве. Мы восстановим поминутно каждый ваш шаг, так что хочу дать вам совет – признайтесь, пока еще есть время.
Итак, повторяю… Месье Брекур, где вы были 22 мая около шестнадцати часов?
Клеман усмехнулся с нескрываемо наглым видом. Потом встал и сплюнул прямо на стол.
В.
Из окна автозаправочной станции Беатрис наблюдала за девчушкой, игравшей в скакалку на парковке, как вдруг у нее в кармане завибрировал телефон.
На экране только два слова: Его взяли.
Она не сразу осознала смысл этих слов. Она и подумать не могла, что это случится так быстро, и вздрогнула при мысли о том, какую кашу заварила. Впрочем, скоро это прошло. Она была уже далеко. Она знала, что не сделала ни одной ошибки.
И что смогла-таки убежать от прошлого – своего прошлого.
В воздухе пахло бензином, небо мало-помалу затягивалось – скоро снова в дорогу, и под дождем.
Беатрис выбросила телефон в урну и направилась к своему грузовичку в самый дальний конец стоянки. Мимо нее, стуча подметками по мокрому асфальту, пробежала девчушка со скакалкой – она торопилась к родителям, дожидавшимся ее. Беатрис тронулась с места, заметив, как вытянулось ее маленькое тельце, когда она протискивалась на заднее сиденье машины родителей.
Вид у девчушки был совершенно беззаботный: жизнь еще не успела ее обломать. Выехав на автостраду, она надавила на педаль газа, чувствуя сильное головокружение. И тоску, самую настоящую ностальгию, хотя вот уже давно не чувствовала, что ее детство осталось далеко в прошлом.
Мэри Бет I
Темные пятнышки, усеивавшие освещенные солнцем шторы, напоминали ей кровавые брызги. Мэри Бет Дойл глубоко вдохнула и в полумраке гостиничного номера постаралась снять с себя напряжение, в котором пребывала с первой же минуты, как только спустилась по трапу самолета. Она положила руку на грудь и стала прислушиваться к биению сердца, все еще не веря, что снова оказалась здесь – в этом городе, откуда сбежала восемнадцать лет назад.
Она ехала в такси, крепко вцепившись в ручку дверцы и силясь совладать с собой, чтобы не попросить водителя повернуть обратно и не прыгнуть в первый же самолет до Индианы. Но теперь не могло быть и речи о том, чтобы идти на попятную. Она промакнула лоб бумажной салфеткой и распахнула окно, чтобы проветрить номер: уж больно затхлый там был воздух. Четырьмя этажами ниже пролегала Саттер-стрит, полная народа, поскольку был уже вечер. Из окна в доме напротив звучали «Кокто Твинс»
[29] , перебивая своей музыкой шум уличного движения. За тем окном – в гостиной сидел человек, но целиком она его не видела – различала только ноги, покоившиеся на журнальном столике. Над Сан-Франциско простиралось ярко-голубое небо.
Мэри Бет казалось, что она даже отсюда чувствует запах Тихого океана, пробивающийся сквозь вонь асфальта и выхлопных газов. Она задернула шторы, сняла платье, нижнее белье и пошла в душ, чтобы смыть с себя пот, который, такое впечатление, прилип к ее коже. Завернувшись по грудь в полотенце, она позвонила Алеку Моррису, частному детективу, которого наняла из Лафейетта пару недель назад и с которым до этого дня общалась только по телефону. Не успел он ответить, как она сообщила, что уже прилетела и они могли бы встретиться через полчаса в небольшом баре на углу Саттер- и Ливенуорт-стрит. Потом она прилегла на постель и какое-то время разглядывала трещинки, змеившиеся по потолку. Но, почувствовав, что ее клонит ко сну, она заставила себя встать и ополоснула лицо холодной водой. Нацепив на нос солнцезащитные очки, Мэри Бет быстрым шагом направилась к перекрестку Ливенуорт-стрит. В баре, где назначила встречу Моррису, она попросила у стоявшей за стойкой официантки чаю и села за столик в глубине зала. В воздухе приятно пахло какао, из радиоприемника доносились звуки композиции «Последний настоящий мужчина» Джерри Ли Льюиса
[30] .
