Как — то вечером он с большим опозданием пришел на встречу, и лицо у него было какое-то необычное. Колен отвел его в сторонку и спросил, в чем дело.
— Давай выйдем, — предложил Ренье.
Колен кликнул Франсуа, и на улице они увидели поджидавшего их тщедушного человечка. Ренье назвал его. То был Маленький Жан, один из самых искусных взломщиков, вида он был самого невзрачного: одежда висела на нем мешком, а тусклые волосенки цвета прелой соломы слипшимися прядями свисали вдоль худого лица со впалыми щеками. Ренье познакомился с ним еще в Дижоне у Жака де ла Мера.
— Отлично, — кивнул Колен.
Не торопясь, они вчетвером зашагали по улице и пришли на постоялый двор, где Маленький Жан продемонстрировал им самые разные фомки и отмычки — длинные, короткие, толстые, тонкие. Колен, Ренье и Франсуа внимательно их осмотрели.
— Ну так что, — спросил Ренье, — договариваемся, значит?
— А о чем? — поинтересовался Колен. — Сначала надо бы знать, где будем работать.
Маленький Жан хихикнул, обнажив гнилые зубы, и осведомился:
— А правду говорят, будто в ризнице Наваррского коллежа стоит сундук с казной прихода и он полнехонек?
— Да, — подтвердил Франсуа. — В глубине ризницы.
— А правда ли, — продолжал Маленький Жан, — что войти туда можно не только через главный вход на улице Монтань? Говорят, есть и другие двери.
— После десяти вечера можете зайти, через какую угодно, — снова подтвердил Вийон. — Но если хотите послушать мое мнение, лучше было бы перелезть через стену. Около дома мэтра Робера де Сен-Симона, который соседствует с коллежем, стены ниже всего.
Маленький Жан потрепал его по плечу.
— А ты клевый парень, — одобрительно заметил он.
— А ты что думал? — бросил Колен. — Хоть ты и классный взломщик, Франсуа даст тебе сто очков вперед по части ловкости и хитрости.
— Да я уж вижу.
— Ладно, хватит чесать языками. Через пять дней все должно быть готово.
— Будет готово, — уверенно сказал Франсуа, — при условии, что мне дадут кого-нибудь в помощь.
— И кого?
— Табари.
— А, этого толстяка?
В обсуждение вступил Ренье:
— Нас четверо. Значит, добычу делим на четверых. А что пятому дадим?
— Ногой под зад, — ухмыльнулся Колен.
Ренье тоже улыбнулся:
— Ну если он согласится, чего ж нет?
Потом уже серьезно сказал:
— Надо назначить ему какую-ту сумму.
— Табари, я думаю, — произнес Колен, — может помочь нам в подготовке дела, но потом он нам будет ни к чему.
— Значит, его доля будет такой, какую мы назначим, — прямо заявил Франсуа. — Двадцать экю?
— Ты даешь! Пять.
— Он не пойдет.
— Дадим десять, — предложил Ренье. — Да, вот еще что. Это при условии, что он будет нам полезен. Что вы на это скажете?
— Пообещать всегда можно.
— Значит, десять?
— Между нами говоря, чем мы рискуем? — заметил Колен. — Если дело окажется прибыльным, отвалим их ему.
— А если нет?
— А если нет, там посмотрим, — заключил Колен.
В вечер ограбления они поужинали в «Мулице» на улице Сен-Жак и дожидались, когда пробьет десять; пили они немного и старались не привлекать к себе внимания, а поскольку был канун Рождества, сказали, что идут домой выспаться в предвидении завтрашнего праздника. На улице резкий холод обжег им лица, а отзвук их шагов по промерзлой земле отдавался так громко, что поначалу они даже забеспокоились, но потом перестали об этом думать. Колен, руководивший операцией, забрался на стену, привязал к большому крюку веревку, перекинул ее во двор коллежа, и трое его сообщников по очереди спустились туда, после чего к ним присоединился и он сам.
Веревка свисала во двор, а по другую сторону стены осталась решетка, по которой они забрались наверх; ее должен был сторожить Табари.
— Где фонарь? — прошептал Колен.
— У меня, — так же шепотом ответил Ренье.
— Тогда пошли!
— Сюда, — показал Франсуа.
Они не стали пересекать напрямую двор из опасения, что кто-нибудь их увидит из домов, в которых жили школяры, а пробирались крытой галереей и так дошли до двери в часовню. Маленький Жан без особого труда взломал ее.
Внутри часовни под низкими массивными сводами царил слабый полусвет. Около главного алтаря Колен зажег фонарь от негасимой лампады, что горела днем и ночью, и сразу же направился в ризницу, где остановился и стал осматриваться.
— Слева, — подсказал Франсуа.
Действительно, там возле колонны стоял здоровенный сундучище, окованный железными полосами, и Маленький Жан, встав на колени, чтобы удобнее было работать, разложил отмычки и принялся изучать замок.
— Осторожней! — шепнул Вийон.
Маленький Жан поднял голову, ухмыльнулся и бросил:
— Не учи ученого, малыш.
Он принялся за работу, а Колен, Франсуа и Ренье встали вокруг него, прикрывая слабый свет фонаря, и внимательно наблюдали за каждым его движением.
— Пошло, — сообщил им Маленький Жан. — Сейчас…
Он легонько повернул отмычку, зацепил ею язычок замка, повернул еще раз, молча поднял крышку и недовольно крякнул.
— Что такое? — спросил Колен и наклонился. — Черт! Еще один сундук…
— С тремя замками, — буркнул Маленький Жан. — Вот невезуха!.. Придется повозиться.
— Долго?
— Самое малое до полуночи.
В этот миг часы на колокольне пробили половину одиннадцатого, и Франсуа вздрогнул: этот механический звук неожиданно отозвался в нем острой болью, пронзившей позвоночник.
— Ступай в часовню, — велел ему Колен. — Стой на стреме и слушай, что там на улице. Потом тебя сменит Монтиньи.
— А если кто-то захочет войти?
— Дай войти и прикончи, — сказал Колен.
Франсуа не стал оспаривать приказ. Когда ему приказывали, он подчинялся. Впрочем, в такой час вряд ли кто-то помешает им: на улице стояла тишина, и ничто не выдавало присутствия в ризнице Колена и его сообщников. Когда Франсуа вышел и закрыл дверь ризницы, у него возникло ощущение, что там никого нет. Он оглядел часовню: в полутьме смутно вырисовывались кресла, скамьи, ступени, витражи, золоченые решетки и на колоннах изображения этапов крестного пути Спасителя.
«Сейчас пробьют часы», — подумал Франсуа.
И они действительно пробили одиннадцать раз; Франсуа считал каждый удар, прислушиваясь, как он падает во двор коллежа и замирает там. Наконец появился Ренье, пришедший сменить его.
