— У Марион, — ответил школяр и, поднявшись к себе в комнату, разложил книги и стал ждать, когда можно будет ускользнуть из дому, не привлекая ничьего внимания.
Но как он волновался, как ему было тревожно, не по себе! Подгоняемый какими-то странными, несообразными мыслями, он почти бежал по улицам. Проскочил одну, вторую и все время оборачивался, чтобы проверить, не идет ли кто за ним. Колен пугал его. Франсуа уже мысленно видел, как тот втягивает его в разные темные дела, к которым, при всей своей решительности, он еще не был готов. В какие дела? Франсуа вряд ли смог бы их определить словами. А началом и истоком всего, вне всяких сомнений, станет эта девка. Но глубже задумываться над всем этим Франсуа не решался. Что-то непреодолимо влекло его к Марион, к Колену, Ренье и их подружкам. Отчего? Почему? Франсуа стало жаль себя. Но чем ближе подходил он к каморке, где его возлюбленная подкарауливала прохожих, тем сильней корил себя за слабость, за то, что не смог сказать «нет». Ему было стыдно. Бросало то в жар, то в холод. Он дрожал. Марион, едва он вошел к ней в комнатку, бросилась ему на шею, но он первым делом опасливо запер дверь и закрыл ставни.
— Ты чего? — удивилась Марион. — Боишься?
Он, улыбнувшись, взглянул на нее и спросил:
— Колен и Монтиньи говорили мне, что ты спрашивала про меня. Это правда?
Марион приникла к его губам. Еще бы не правда! Он что, сам не видит? Еще спрашивает! Но тут Марион опомнилась, легонько оттолкнула Франсуа, обнимавшего ее так, что она чуть не задыхалась, и задала вопрос:
— Значит, Колен говорил с тобой?
— Да, — кивнул Франсуа.
Чуть погодя он добавил:
— Я договорился встретиться с ним здесь. Он вот-вот придет. И Ренье тоже. Ты знала об этом?
— Нет, — ответила Марион.
— Ну тогда считай, — несколько растерянно произнес он, — что я тебя предупредил.
И больше ни о чем не думая, он принялся покрывать поцелуями лицо девушки, бормоча:
— Марион, когда тебя нет со мной, я несчастен… Я живу, но как будто не живу, схожу с ума от тоски, мучаюсь, страдаю…
— Не надо…
— Марион, можно?
— А теперь? — ласково спросила девушка каким-то другим, незнакомым голосом. — Скажи, я хочу знать.
— О-о! — жарко выдохнул Франсуа. — Теперь…
— Тебе хорошо?
— Марион!
Осыпая поцелуями, она уже увлекала его к кровати, сетуя и коря за то, что он ей не верит, и Франсуа, словно бы окаменев, слушал ее, не понимая ни слова. Но тут в дверь стал колотить Монтиньи, а Колен заорал:
— Открывайте!
— Чего это с вами? — возмутилась Марион. — Огнем, что ли, припекло?
Ворвавшись в каморку, они завопили:
— Мы ищем огня любви! И пришли за ним к вам.
— А меня, — воскликнул Ренье, выглядевший изрядно возбужденным, — сжигает ярость!
— Тогда, может, выпьешь?
— Да, чтобы утопить стыд, — ответил он. — Гийометта обманывает меня, и я ее проучил.
Колен объяснил:
— Ренье застал ее с ухажером, который ей не только не платил, а напротив, брал у нее башли.
— Ну да? — удивился Франсуа.
— Тогда, — продолжал Колен, — Ренье вышвырнул этого ее хахаля нагишом в сточную канаву и туда же бросил его одежду. А Гийометту поколотил.
— Она заслужила этого! — воскликнула Марион.
— Рожу в кровь разбил!
— Все точно, — подтвердил Ренье.
Некоторое время все четверо молчали, поглядывая друг на друга, а потом вдруг разразились хохотом. Особенно веселился Колен. Держась за живот и подталкивая Франсуа локтем, он словно призывал его насладиться происшедшим и заодно сделать выводы.
— Теперь ты знаешь, — обратился он к нему, — что делать, если Марион когда-нибудь сыграет с тобой такую же штуку. Не раздумывая, бей по морде.
— Ты это напрасно, я никогда не позволю себе вести себя так постыдно, — объявила Марион, которая, похоже, веселилась от души, слушая эту историю. — И вообще, что ты, Колен, несешь? О чем ты думаешь?
Франсуа, взяв Марион за руку, сказал:
— Но если такое вдруг случайно произойдет, теперь я знаю лекарство.
— Франсуа, — рассмеялась девушка, — неужели ты меня и впрямь поколотишь?
— Еще как!
— Вижу, я неплохо учил его, — потирая руки, промолвил Колен. Было видно, что он доволен своим учеником. — Я его научил, вывел на истинный путь, так что начало положено. Что же до остального… — И он подмигнул.
— Тут мы обойдемся без тебя, — отрезала Марион.
Она повернулась к Франсуа, нежно обняла и, подставив ему губы, шепнула, не скрывая желания:
— Докажи им, что я сказала правду. Пусть они оба будут свидетелями.
— Хватит нежничать! — бросил Колен, положил свою тяжелую руку на плечо школяра и оттащил его от Марион. — Сейчас мы пойдем в «Яблоко» выпить, а потом вернемся.
— Правильно, выпьем! — крикнул Монтиньи.
Франсуа пытался протестовать.
— Пошли! — приказал Колен.
Марион крикнула:
— Возвращайся побыстрей, Франсуа!
А когда Колен без всяких уверток поинтересовался у школяра, есть ли у него деньги, чтобы заплатить за выпивку, Марион подбежала к тайнику, вынула экю и, смеясь, протянула монету Франсуа.
— Вот, бери, — сказала она.
Франсуа в смущении замешкался, и тогда монету взял Колен.
Глава IV
Теперь можно было и уходить. Колен, взявший экю, оставил его у себя и всю дорогу так потешался над школяром, что тот поклялся в душе когда-нибудь удивить своего учителя, чтобы тот навсегда забыл, как смеяться над ним. И ключ, который вручил ему Колен, еще больше укрепил Франсуа в его решении. Он воспользовался им на следующую же ночь и, полный надежд, помчался к Марион, однако та не ждала его и как раз собиралась уходить. А Франсуа пребывал на верху блаженства. Он не замечал, что возлюбленная что-то скрывает от него; она неоднократно украдкой выглядывала в окно, проверяя, не бродит ли кто около ее каморки, а то вдруг замолкала и припадала ухом к двери, прислушиваясь к звукам на улице. В такие моменты приходилось умолкать и Франсуа. Марион неожиданно приказывала ему молчать и, прикрывая ладонью пламя свечки, замирала, но объяснить, в чем дело, отказывалась.
— Да никого там нету, — говорил Франсуа. — Чего ты все прислушиваешься?
Потом, вроде бы немножко успокоившись, она улыбалась, и Франсуа тискал ее, но при этом все время думал о деньгах. Он не знал, как дать ей понять, что ему нужно. Ему было стыдно, и он никак не решался напрямую заговорить на эту щекотливую тему.
