— Если куклы неживые, зачем им дом?
— Это и значит «играть».
— Да ну? А может, пока ты спишь, куклы устраивают вечеринки — пьют пиво, закусывают, смотрят телик?
— Ты меня пугаешь!
— Есть чего испугаться! А что мешает им устроить кукольную оргию? Никогда не задумывалась?
— До этого момента — нет.
— Такими темпами скоро начнут продавать кукольное оружие и кукольные машины.
— Уже продают.
— Вот видишь!
Ева повернула к приземистому многоквартирному дому, где жила Карли Маккензи. Воспользовалась универсальным ключом — незачем давать фрилансерше время подготовиться, — и они с Пибоди вошли в обшарпанный вестибюль.
— Мне нужно в туалет. Я от твоих слов чуть не описалась. Так что не заставляй меня лезть на третий этаж.
— Ты серьезно?
— Вполне. — В доказательство Пибоди нажала кнопку лифта. — Не могу избавиться от мысли о том, как компания нализавшихся кукол трахается по всему дому. Куклы-геи, куклы-натуралы, кукольные групповухи… Меня теперь будут мучить кошмары.
— Может, накладные члены для кукол тоже продают?
— Ох, перестань, пожалуйста! — Пибоди заскочила в открывшиеся двери лифта. — Штаны велики, штаны велики… Только не пинайся — просто пытаюсь не думать про туалет и кукол-извращенцев. Так и вижу Грейси Мейджилл с накладным членом.
— Кого?
— Свою любимую куклу. Штаны велики, штаны велики…
— У твоей куклы была фамилия? — Ева позвонила в квартиру Маккензи. — Зачем куклам фамилии?
— Чтобы получить паспорт и покупать пиво и накладные члены.
— А я думала, они все это воруют, когда залезают по ночам в окна и грабят дома.
— Да ты просто издеваешься!
— Готова продолжать хоть целый день.
Ожил интерком.
— Да?
— Слава тебе господи! — еле слышно выдохнула Пибоди.
— Полиция Нью-Йорка, — сказала Ева, предъявляя значок. — Мы хотели бы поговорить с вами, мисс Маккензи.
— О чем?
— Об Эдварде Мире.
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Ева различила рыжеватые светлые волосы, собранные в неаккуратный узел на затылке, и настороженные голубые глаза.
— А что насчет него?
— Вы хотите обсуждать свои отношения с ним прямо на площадке?
Маккензи сжала губы и зыркнула по сторонам.
— Нет у нас никаких отношений, — сказала она, но дверь все-таки открыла.
На ней была спортивная кофта с капюшоном, мешковатые брюки и толстые носки. Бледная кожа почти светилась под россыпью рыжих веснушек.
— Но были, — заметила Ева, входя в квартиру.
— Мы давно уже не виделись и не общались — с конца ноября.
— Извините, — перебила Пибоди. — Можно зайти в туалет?
Маккензи прикусила нижнюю губу, однако кивнула.
— Ну да, пожалуйста. Вам туда.
Она махнула рукой, но Пибоди уже бежала по коридору.
— Спасибо!
— Я так понимаю, вы хотите присесть?
— Могу и постоять, — ответила Ева.
— Ну, давайте присядем, что ли.
В комнате стояли диван и пара стульев, обращенных к телевизору. Позади них у окна — компьютерный стол.
Маккензи села на стул, сдвинув колени и сцепив пальцы в замок.
— Не понимаю, почему вы хотите поговорить со мной об Эдварде.
— Он мертв, мисс Маккензи.
Плотно сжатые губы девушки удивленно раскрылись.
— Что? Как? Когда?
— Убит прошлой ночью.
— У-убит?
— Вы сказали, что не виделись с ним с ноября.
— Да. Вы о сенаторе Мире?
— Да. Как вы познакомились?
— Во время… во время акции по сбору средств. У меня был журналистский пропуск — я собирала материал для статьи, и…
Маккензи замолчала, потому что на пороге появилась Пибоди.
— Спасибо, — сказала она еще раз и села рядом с Евой.
— Не за что. Я обычно… м-м… больше наблюдаю, чем спрашиваю. По-моему, единственная из журналистов не задавала Эдварду вопросов. Он подошел, когда я сидела и делала заметки, принес мне бокал вина… Сказал, что если у меня нет к нему вопросов, то у него есть парочка ко мне. Я немного смутилась, но Эдвард вел себя так очаровательно…
— Когда у вас начались сексуальные отношения?
Маккензи жарко вспыхнула и отвела взгляд.
— Понимаю, это нехорошо. Эдвард женат — я знала, что женат. Он уверял, будто жену все устраивает, но все равно это нехорошо.
— Мы здесь не для того, чтобы вас осуждать, — сказала Пибоди. — Просто собираем сведения.
— Я понимала, что это нехорошо, — повторила Маккензи. — Эдвард пригласил меня сходить куда-нибудь выпить, и я подумала, что смогу собрать материал на большую статью или даже несколько статей. Мы зашли в бар, выпили по бокалу. Потом еще по одному. Он велел своему шоферу отвезти меня домой. За мной никогда так не ухаживали. Эдвард был удивительно внимателен, и… Не знаю, как объяснить, но рядом с ним я чувствовала себя красивой и сексуальной. — Она взглянула на свои сцепленные руки. — На следующий день Эдвард позвонил и сказал, что поведет меня ужинать, и я согласилась. Знала, к чему все идет. Понимала, что он женат и — ну да — гораздо старше меня, но все равно пошла. Потом Эдвард отвез меня в отель «Палас». У него там номер люкс — красивый, как в кино. На столе ждал ужин и бутылка шампанского. Я провела с ним ночь. Мы встречались чуть больше месяца, а потом он прислал мне букет белых роз с открыткой. Написал, что было прекрасно, но все хорошее когда-нибудь кончается.
— Представляю, как вы разозлились.
— Скорее, обиделась. Мог бы сообщить лично. Я же не дура — понимала, что долго так продолжаться не может. Однако Эдвард должен был сказать мне об этом в глаза. Я хотела ему позвонить, но не стала. Сам он больше не появлялся.
Она вздохнула.
— Вы его любили? — сочувственно спросила Пибоди.
— О нет! — Маккензи широко распахнула невинные голубые глаза. — Нет, не любила, просто все было так захватывающе… Возможно, отчасти именно потому, что нехорошо. Я чувствовала… — Она оборвала себя на полуслове и тихонько охнула. — Я что, под подозрением? Думаете, я его убила?
— А вы его убили? — невозмутимо спросила Ева.
— О господи… — Маккензи задрожала всем телом, сцепила пальцы под подбородком. — Нет-нет, я его не убивала. Я никого не убивала. Прошлым вечером, так вы сказали?
