— День еще не окончен. Уверена, у сенатора были и другие любовницы. Хобби у него такое — коллекционировать женщин. Сами они тоже хороши. Чувство вины, месть мужу, холодный расчет, личная выгода. У каждой свой повод замутить с сенатором, но ни один меня не устраивает.
— По-твоему, они лгут?
— Нет. По крайней мере, не во всем. Те двое, что вверху списка, например… — Ева указала на доску. — Явно чего-то недоговаривают. Но я не о том. Меня не устраивает сам подход. По-моему, либо ты верен человеку, либо нет. По той же причине никогда бы не стала спать с женатым мужчиной: либо он верен жене, либо нет.
— Ты видишь все в черно-белом цвете.
— Именно так.
— К счастью для моей шкуры, я с тобой согласен. Однако для многих измена — понятие относительное и зависит от обстоятельств.
— Тогда зачем вообще жениться? Либо ты верен, либо нет, — повторила Ева. — Надо получше присмотреться к Маккензи. Производит впечатление домоседки, которая больше наблюдает со стороны, чем действует. Этакая… Как там говорят? Серая кошка?
— Серая мышка.
— А, ну да. Не скажу, что сенатор предпочитал женщин определенного типа, но все остальные — красотки и держатся уверенно. Маккензи — исключение? Или просто играет роль? В общем, надо присмотреться. К Даунинг тоже. Эта далеко не мышка, но с ней тоже что-то нечисто. Позволила богатенькому влиятельному старикашке трахнуть себя ради выгоды и карьерного роста — допустим. Но в чем-то она врет. Маккензи слишком серенькая и нервная, а Даунинг… слишком подготовленная.
— Более подготовленная, чем та, что встретила тебя в обнимку с адвокатом?
— Та, что с адвокатом, законченная стерва. А Даунинг… хитрая, как лисица. Серая мышка и хитрая лисица — целый зверинец подобрался.
Ева взяла с тарелки кусочек пиццы. Редко бывало такое, чтобы ей не хотелось пиццы, однако на этот раз она жевала, только чтобы Рорк не начал ее уговаривать.
— Та, что меньше всего тебе нравится, меньше всего вызывает подозрений.
— Пока, по крайней мере. Но вот о чем я думаю… А вдруг подозреваемых связывают не только отношения с убитым? Они понимали, какой он кобель, и все равно с ним трахались. Что, если эти женщины знакомы? Не просто догадываются о существовании друг друга, а встречались лично?
— Клуб переспавших с сенатором Мирой?
— Когда у мужика много любовниц, шансы, что их пути пересекутся, резко возрастают. Интересно, чьи же именно пути пересеклись и что между ними произошло?.. У меня не было времени подумать, потому что приехали дети убитого. Второй по тяжести эпизод дурацкого дня.
Рорк заметил, что Ева съела не больше ложки салата и почти не притронулась к пицце, которая обычно действовала безотказно. Значит, этот второй эпизод все еще ее мучил.
— Почему? — спросил он.
— Они друг за дружку горой. У него глаза мистера Миры, хотя это не важно.
— Для тебя важно.
— Для меня — да, но не для расследования. Они друг за дружку горой, — повторила Ева. — Когда слушаешь их, наблюдаешь, видно, что они всегда держались вместе и больше ни на кого рассчитывать не могли. Сенатору с супругой дети нужны были в первую очередь — если не исключительно — для того, чтобы создать образ. Образ дружной, примерной, состоятельной семьи. Потому что это могло помочь карьере Эдварда. Из адвокатов в судьи, из судий в сенаторы… Вряд ли он собирался остановиться на достигнутом, но предпочел отступить — не хотел проиграть на выборах.
— Понимаю, — произнес Рорк. Он и правда понял.
— А еще они с детства все это сознавали — сознавали, какая роль им уготована. Сознавали, какие отношения у родителей. Не семья, а просто красивый фасад и показуха. От детей ждали, что они будут жить по сценарию: Йельский университет, карьера юриста, выгодный брак. Просто пешки, которые понимают, что родители изменяют друг другу, лгут и лицемерят. — Ева положила кусок пиццы обратно на тарелку. — Знаю, это не тот же случай. Знаю.
— Однако не такой уж непохожий. — Рорк понял, о чем она, и накрыл ее руку своей. — Физическое насилие — нечто материальное. Если ребенка били и насиловали, как тебя, это видно невооруженным глазом. Эмоциональное насилие тоже оставляет следы и шрамы, только в душе. Как и дети Эдварда Миры, ты знала, что создана с определенной целью. Не важно, что их ждал золотой путь, а тебя — темный и жестокий. Всех вас держали в клетке и обесценивали те самые люди, которые должны были любить и защищать.
— Тебя тоже.
— Да, меня тоже. Их было двое, поэтому они справились. Мы с тобой нашли друг друга, и это изменило нашу судьбу. Ничего удивительного, Ева, дорогая, что душа у тебя болит за них — и за себя.
— Нельзя, чтобы чувства мешали работе. А они могли бы помешать, если бы я дала им волю. Поэтому и решила поехать домой, успокоиться и начать с чистого листа.
— И наскочила на рыжую девицу в сапогах. Да, время я выбрал неудачно. Извини, что внес свой вклад в и без того ужасный день.
— Ты же не знал, так что… Дети сенатора не имеют отношения к убийству. — Ева взглянула на доску, на фотографии Неда и Гвен. — Не потому, что у него глаза мистера Миры. И не потому, что я их понимаю. Они создали собственную жизнь. Не пошли по проторенной дорожке, а проложили свою. А еще они счастливы. Я проверю, соберу данные, однако семейные конфликты тут ни при чем. Тут замешан секс.
— Ты почти ничего не съела, но я все равно помогу тебе собрать данные.
— Оставим еду на потом. — Ева благодарно стиснула его руку. — Если немного поработаю, может, и захочется пиццы.
— Хорошо, тогда займусь сенаторскими детьми. Раз чутье подсказывает, что они тут ни при чем, нечего тебе тратить на них время.
— Или нервы?
— Или нервы.
— Ладно, тогда начну с первой по списку.
И Ева взглянула на фотографию Карли Маккензи.
Глава десятая
Пересев за компьютерный стол, Ева открыла входящие сообщения: Пибоди прислала отчет. Все алиби подтвердились. Немного поразмыслив, Ева решила не начинать с Маккензи, а взглянуть на подружку Даунинг.
Лидия Су. Точнее, доктор Лидия Су. Биофизик в Лотемском институте науки и технологий Нью-Йорка. Тридцать три года, не замужем. Азиатское — корейско-китайское — происхождение. Есть сестра — на четыре года младше, лингвист, живет в Лондоне. Родители женаты тридцать пять лет — неплохой срок, отметила про себя Ева. Отец — нейрохирург, мать — тоже ученый, занимается нанотехнологиями. В общем, очень целеустремленная, очень умная, очень образованная семья.
Сама Лидия Су, оказывается, окончила Йельский.
— Интересно… Очень интересно…
С другой стороны, мало ли умных, богатых и целеустремленных окончило Йельский?
И все же…
