О том, что надеть, я думала больше, чем о том, как выбраться из дома. Неловко признаваться, но я точно знаю, что, не думай я про Ларк и про то, как оказаться на свободе, я бы с ума сошла от происходящего.
По долгом размышлении, перерыв весь свой скудный гардероб (состоящий в основном из дубликатов школьной формы Эша и случайных предметов одежды), я остановилась на одном из немногочисленных женских костюмов. В который входила доходящая до середины бедра пышная бордовая юбка, прошитая мелкими искорками, вспыхивающими, когда на них падает свет. В остальном я остановилась на всем черном, отчасти за недостатком выбора, отчасти повинуясь инстинкту, подсказывающему, что, пойди что-нибудь не так, и может возникнуть необходимость раствориться в ночи. Я запихиваю черные легинсы в мягкие сапоги, доходящие мне до лодыжки, расправляю на плечах удобный свитер из синтетической шерсти с V-образным вырезом. Да, на фоне полыхающей фуксии, ультрамарина, канареечного цвета – всего, что так любят обитатели Эдема, я буду выглядеть жалко. Но красные всполохи юбки на бедрах – редкое для меня наслаждение. Надеюсь, Ларк оценит это.
Мне не хочется рисковать, отключая сигнализацию на входной двери, так что я лезу по стене – вспоминая, почему именно я так редко ношу юбки, – добираюсь до верха, опускаюсь на корточки, стараясь оставаться как можно более незаметной, и начинаю высматривать Ларк. На какой-то ужасный миг мне кажется, что ее здесь нет. Но вот она появляется из тени, вся отливая сиренью, и мир становится на место.
Я припоминаю расположение большинства небольших выступов, за которые можно зацепиться при спуске, и проделываю путь вниз с большой легкостью, спрыгнув за четыре фута до земли – исключительно для понта.
– Потрясающе! – восклицает Ларк, бросаясь ко мне. – Как это тебе удается? Ты прямо на белку похожа, когда спускаешься, или… на геккона!
[6]
– А ты похожа на цветок, – выпаливаю я.
Она на мгновение опускает голову, а когда поднимает, видно, что глаза ее блестят.
– Вот, – она протягивает мне очки. Я расправляю дужки и вижу, что линзы представляют собой фасеточный калейдоскоп, в котором господствуют розовый, небесно-голубой и сиреневый цвета. Ларк нацепляет свои очки.
– Стрекозиные, – поясняет она. – Красивые, правда? Такие многие носят, даже в вечернее время, так что никто на твои глаза никакого внимания не обратит.
Я надеваю очки. Несмотря на фацеты в линзах, видно все хорошо, ничто не искажается. Единственное отличие состоит в том, что весь мир окрашивается в розовые и пурпурные цвета. Сегодня ночью Эдем сделался розовым.
Ларк берет меня за руку.
– Вперед! Побежали! – И мы срываемся с места, мчимся по дороге, размахивая сплетенными руками, смеясь, совершенно не думая о том, что кто-то может нас услышать. Мы – просто две девчонки, радующиеся жизни. Кто будет нас разглядывать?
Вскоре Ларк начинает задыхаться, хотя я только-только разогрелась. Чувство такое, что могу бежать бесконечно.
– У меня так не получается, – с трудом выговаривает она. – Откуда у тебя столько силы и резвости?
– А что мне делать кроме как бегать, лазать по стене, заниматься растяжками и упражнениями?
Кажется, Ларк смотрит на меня с восхищением.
– Ты такая… – она обрывает себя, не договорив. – Ты даже не представляешь, на что способна с такой-то скоростью. Тебя ведь никто не догонит. Зеленорубашечники – улитки в сравнении с тобой. Да что там, бьюсь об заклад, тебя даже боты из охраны не достанут. А умение лазать вполне может пригодиться тому, кто… – Она снова осекается. – Ладно, потом договорим. Когда будем на месте.
– На каком это месте? – спрашиваю я.
Она лукаво подмигивает мне.
– Я знаю, на каком… а ты – узнаешь. – Она просовывает мне руку под локоть, и мы направляемся к ближайшей станции автолупа.
9
Едва мы проходим через турникет, как меня охватывает паника. Двигаться в уличной толпе, где каждый торопится по своим делам, – это одно. Но здесь-то в своем роде пропускной пункт, где пассажиры платят за билет. Я стараюсь податься назад, но обитая войлоком перекладина турникета упирается мне в бедра.
– Одностороннее движение, – говорит Ларк, хватая меня за руку. И повышает голос, чтобы было слышно сзади, где уже нарастает недовольный ропот. – Не беспокойся, туалет тут, рядом.
– Что, если… – начинаю было я, но, сдавливая руку, она заставляет меня замолчать.
– Все будет в порядке. Я расплачусь своим чипом. Просто веди себя нормально.
Бамс! Деньги! А я и не подумала об этом. Так много всяких мелочей, на которых легко попасться. Средств у меня, конечно, никаких нет, да и не знаю я, как расплачиваться и что сколько стоит.
Ларк идет впереди, чтобы показать мне, как это делается. Все просто. Имеется нечто похожее на зеркало при входе на платформу автолупа. Она поднимает на лоб очки, улыбается в это «зеркало», кокетливо поправляет свою цветочную прическу и весело объявляет:
– Два, пожалуйста!
«Зеркало» мгновенно затемняется и снова вспыхивает, считывая ее глазные импланты. Деньги переводятся по назначению, и из прорези под «зеркалом» выползают два клочка бумаги. Она шагает по коридору, ведущему на станционную платформу. Повсюду люди в форменной одежде. Среди них зеленорубашечник только один, он стоит, лениво прислонившись к стене и кусая ногти, в дальнем конце платформы. Но меня нервируют даже станционные смотрители в своих выглаженных форменных костюмах. На лацканах у них бычий глаз – знак Центра, – и пусть они лишь низшие служащие, все равно представляют власть, являющуюся моим естественным противником… в чье логово я стараюсь проникнуть.
Эш заблуждался на мой счет. Мне таки страшно.
Но я держу себя в руках, и даже искоса игриво улыбаюсь, вернее, вымучиваю улыбку, адресованную контролеру. Улыбку, долженствующую продемонстрировать непринужденность, но на самом деле скрывающую глаза на тот случай, если он вдруг ненароком что-нибудь заметит за стеклами моих очков. Он берет билет и пропускает меня.
Этот маленький успех приводит меня в восторг. Было страшно, но я справилась. Возможно, думаю я, вот это и значит быть храброй. Возможно, Эш был все же прав насчет меня.
Высоко, на манер любого первородного, вскинув голову, я прохожу за Ларк на платформу. Через несколько минут подходит автолуп, и мы садимся в вагон. Двери автоматически закрываются, и я непроизвольно вздрагиваю. Я в ловушке! Если что-нибудь пойдет не так, тут мне никакая резвость и ловкость не помогут. Но Ларк удобно устраивается на лимонного цвета сиденье, так что колени ее упираются в противоположное, цвета фуксии. Я усаживаюсь рядом, в точности копируя ее позу. Автолуп трогается, быстро набирает скорость, несется по монорельсу, ведущему от Центра к внешним кругам и свивающемуся в кольцо вокруг всего Эдема.
