– Я только что к нему заходила, он спокойно отдыхает, – наконец говорит мама.
У меня вырывается вздох облегчения. Все остальное как-то вдруг отходит на второй план. Но лишь на полминутки, не больше…
Мама смотрит на меня долго и пристально.
– Что теперь будет? – не в силах больше ждать, выпаливаю я, подразумевая все сразу.
Ответ потрясает меня до самых глубин естества. Словно все мои мечты и все мои кошмары вдруг сбылись одновременно.
– Рауэн, тебе изготовили глазные импланты на новую личность. – Жду, что мама улыбнется, но ее лицо остается неподвижным, и я внутренне подбираюсь, напрягаюсь. – И подобрали новую семью, – продолжает мама. – Через неделю ты уезжаешь.
У меня подкашиваются ноги, и я оседаю на пол по стенке, за которой пряталась несколько мгновений назад.
3
– Не может быть, – слабым голосом стону я.
Столько лет ждала свободы – и вот, пожалуйста…
– Нет! – Я ударяюсь в крик и в исступлении стучу об стену кулаком. Горе и ярость сходятся внутри меня в смертельной схватке. На этот раз я присуждаю победу ярости.
– Ни за что! – ору я что есть силы. – Вы не можете просто вышвырнуть меня из семьи. Из моей семьи! – Я вскакиваю на ноги и… не знаю, что делать дальше: обнимать маму, снова крушить ударами стену, бежать к Эшу или падать без чувств.
Вероятность такого исхода нависала надо мной всегда. Я знала о ней уже много лет. Но верила, что найдется другая возможность.
Верила, неизменно верила, что родители меня не отдадут. Никогда, никому.
Но в нашем мире у второго ребенка в семье только два пути: жизнь в вечном заточении… или жизнь под чужим, новым именем.
Вернее, конечно, есть еще один путь – самый распространенный: уничтожение после зачатия. Или после рождения. Причем независимо от того, сколько времени с рождения минуло.
Когда двести с лишним лет назад Земля погибла, человечество – наряду со всеми остальными высшими биологическими видами – было обречено. Все, что крупнее инфузории-туфельки, разом вымерло, да и для инфузорий жизнь, если на то пошло, стала, наверное, совсем не сладка. Единственное, чем люди тут отличались от всех остальных – тем, что они свою участь заслужили. Это была их вина.
Мы – единственные животные, у которых хватило ума и способностей создать атомную энергию, разорвать планету к чертовой матери на куски, отравить океаны и извергнуть в атмосферу химикаты, которые ее и разрушили. Мы, так называемые разумные создания, доэкспериментировались с цепочками ДНК бобов сои до того, что соя стала сверхстойкой, способной пережить любые катаклизмы, накормить собой весь мир и… столь агрессивной, что «съела» все леса. Мы поработили других живых существ, чтобы поедать их, распихали их по тесным загонам и заставили тонуть там в их собственных испражнениях. А чтобы они не гибли раньше времени, пичкали их антибиотиками (и детей своих тоже ими пичкали), а потом удивлялись, когда бактерии, на которых мы таким образом «охотились», мутировали в таких же, как наша соя, суперустойчивых к любому воздействию микрочудовищ.
Мы погубили мир, и самих себя заодно. Земля стала умирать. Парниковые газы окончательно захватили своими невидимыми щупальцами солнечное тепло, и средняя температура за одно десятилетие подскочила на двадцать два градуса по Цельсию, превратив планету в одну большую раскаленную печь. Тогда одна группа ученых разработала блестящий план: исполинским «уколом» впрыснуть в эту печь некий революционный состав, который исправит дело.
Угадайте, что из этого вышло.
Нет, я ничего не говорю, Земля действительно подостыла. Но взаимодействие солнечного излучения с новой, рукотворной атмосферой вызвало химическую цепную реакцию, разом уничтожившую почти все оставшиеся формы жизни.
Вернее, все, кроме немногих из нас, людей. Вы ведь не забыли, что мы наделены умом и способностями? Так вот, лучшим их применением за всю историю человечества стало создание некоего более «умного» – и более доброго – механизма, чем мы сами. Когда стало абсолютно ясно, что Земле крышка, без вариантов, некий фантазер сконструировал Экопаноптикум, или Всевидящего хранителя природы.
Теперь Экопаноптикум – наш Бог, родитель, лекарь и царь в одном лице. Мы передали ему бразды правления над нами, ибо поняли, что самим нам доверить их нельзя. Но власть его нам не в тягость, ибо, как у родной матери перед младенцем, у Экопана перед нами – лишь один долг и одна задача: не дать погибнуть, сохранить существование.
У самих нас, брошенных на произвол судьбы в этом суровом, страшном, «сломанном» мире, во плоти и крови, в наших слабых, ненадежных, беззащитных телесных оболочках не было бы ни единого шанса выжить. Но выяснилось, что и без нашего участия созданные нами штуковины как ни в чем не бывало продолжают работать. Что именно придумал тот человек, Аарон Аль-Баз, изобретатель Экопана? Он придумал искусственный интеллект, подсоединенный к интернету, сетям связи и вообще всей электронике, оставленной нами после себя. Интеллект этот полностью поглотил, вобрал в себя все созданные ранее системы: управление электростанциями, силовыми установками, реакторами, промышленными объектами – словом, всем, что сыграло ключевую роль в Гибели Природы, и обратил их в дело спасения планеты. Экопан повелел заводам производить роботов, не забывая подключать каждого из них к его Всемирному Всевидящему Оку. Роботы, в свою очередь, создали для кучки выживших homo sapiens новое пристанище, новый дом – Эдем. Одновременно искусственный интеллект принялся за ликвидацию последствий опустошения, причиненного нами планете. К сожалению, на то, чтобы отремонтировать мир до состояния, пригодного для безопасной жизни людей, уйдут еще сотни лет. Придется до поры до времени сидеть в маленьком искусственном раю, устроенном для нас могучим Экопаном.
Конечно, как и во всяком уважающем себя раю, тут есть свои непреложные правила. Попробуй только их нарушить – сразу вылетишь из него.
Во-первых, поскольку мы – общественный организм полностью герметичный, закрытый в себе, ресурсы у нас очень жестко ограничены. Животных и растений, пригодных для еды, не осталось, приходится кормиться тем, что в биологическом аскетизме своем сумело пережить Гибель Природы: плесенью, водорослями, лишайниками, ну и еще синтезированным белком. Всё (то есть абсолютно всё – только вдумайтесь!) в городе перерабатывается и используется повторно. А что делать? Всего двести лет мы заперты в своем Эдеме, до Восстановления Земли остается еще как минимум тысяча. Необходимо соблюдать крайнюю осторожность.
Ирония судьбы: человечество вымерло почти полностью, но все равно выходит, что осталось слишком много народу. Слишком много, чтобы поддерживать существование всех и каждого в Эдеме тысячу лет подряд… Ничего не оставалось Экопану, кроме как вычислить идеальный размер жизнеспособной в таких условиях популяции, то есть точное число особей, необходимое для поддержания вида на тот момент, когда он сможет выйти за пределы Эдема. До тех же пор надо постепенно снижать это число.
