— Но кто-то ведь должен помогать тем же порядочным людям, если они попали в переплет, — с улыбкой ответил Брендон.
— А мне кажется, что тут любая помощь — чистый блеф. Из этих жерновов можно выбраться только случайно, — сказал Стивен и добавил: — Это камешки не в твой огород.
— Ты переворачиваешь все с ног на голову — у тебя получается, что горстка негодяев и облеченных властью подлецов вершат судьбами ни в чем не повинных граждан, по своему произволу решая, кому из них выйти на свободу, а кому умереть.
— Очень метко! Именно это я и хотел сказать.
— Но это же абсурд! — возмутился Брендон. — Общество, в котором не существует контроля за исполнением законов и отсутствуют карающие органы…
— Эти карающие органы, — тут же прервал его назидательную речь Стивен, — и есть самое уязвимое место общества, потому что…
Теперь перебил уже Брендон:
— Значит, их надо упразднить?
— Нет, но их надо сделать такими, чтобы собственно человек — с его личными пристрастиями и убеждениями, а чаще — предубеждениями, с его сиюминутными эмоциями и прочими слабостями — не мог в них участвовать.
— Боже мой, какая утопия! — развел руками Брендон. — По-твоему, нас должны судить созданные нами машины? Или сам Господь Бог будет спускаться к нам каждый раз, чтобы помочь разобраться?
— Не знаю… Порочность состоит в том, что можно только сказать «да» или «нет», и третьего не дано. Но не может быть абсолютно виновного, как и абсолютно невиновного.
— Я с тобой не согласен. Ты рассуждаешь слишком категорично, — возразил Брендон.
Стивен вдруг посмотрел пристально и произнес:
— Значит так, Бренд: несколько месяцев нам с тобой на разработку плана… и еще год-два — на его реализацию. Все! На большее не рассчитывай.
Брендон недоуменно заморгал, не ожидая такого резкого поворота темы.
— Я не собираюсь торчать тут до старости. И выберусь отсюда любой ценой. Запомни это!
Глава 15
Стивен Кларк, 31
Прошло три года после того разговора, но новый побег так и не был пока осуществлен. Хотя планов уже имелось предостаточно, Стивен сам отвергал все сомнительные и ненадежные варианты. Ему нужен был абсолютный, беспроигрышный план, а самый лучший из пока что придуманных обещал успех не более чем на пятьдесят процентов.
Брендону удалось достаточно скоро восстановить свое доброе имя, и карьера его снова пошла вверх. В последний год он добился для Стивена перевода в старую, небольшую тюрьму с более свободными условиями содержания. Стивену здесь даже понравилось — с той оговоркой, что сказать подобное о таком месте, как тюрьма, можно лишь с изрядной долей иронии. И он не имел ничего против еще год-другой провести за решеткой, только чтобы свобода, которую надеялся вновь обрести, стала бы свободой навсегда. Однако перевод на новое место заключения привел к тому, что дело с побегом только замедлилось.
Хотя Стивен постоянно был чем-то занят и работа, которую ему поручали, не вызывала у него отвращения, все же бывало, что вечерами тоска охватывала смертная. И не столько окружавшие его тюремные стены и мелькавшие перед глазами решетки, сколько одно сознание того, что он взаперти и не по своей воле, угнетало его все сильнее. Но время, слава богу, не изменило себе и не приостановило свой бег, а исправно работало на Стива, отсчитывая его нешуточный срок.
«Гром грянул среди ясного неба…» — к несчастью, эта фраза, столь расхожая в своем переносном значении, стала для Стивена Кларка в этот день дословной.
Стояла поздняя осень, с утра моросил скверный дождичек, и день выдался такой же скверный — никаких примечательных событий, никаких отрадных новостей. К вечеру Стив подумал, что вот еще полдюжины таких дней подряд — и хоть вешайся! Вряд ли такая мысль пришла бы ему в голову, если бы он знал о грядущих событиях. То, что произошло через какой-то час, не могло присниться ему и в страшном сне…
…Ровно в одиннадцать вечера здание тюрьмы содрогнулось от оглушительного взрыва, осколки стекол полетели в разные стороны, а из продырявленных окон верхних этажей повалил густой дым. Через несколько минут межэтажные перекрытия четвертого и пятого этажей прогнулись и плавно осели на третий, имевший прочный металлический каркас.
Стивен был на третьем.
Он стоял, впечатавшись спиной в угол камеры, когда на его глазах медленно, в лучших традициях сюрреализма, стали трещать и рушиться стены. Потом что-то сильно толкнуло его сзади, и через мгновение он оказался заваленным грудой щебня, но все же успел увидеть ломающиеся и падающие на него балки. С этой минуты воцарилась полная темнота. А сверху с грохотом еще осыпáлся и вскоре оказался на полу потолок. Какое-то время были слышны скрежеты, удары и леденящие душу крики, а потом наступила почти полная тишина.
Стивену, как всегда, крупно повезло: ту часть завала, где он лежал, пока еще не раздавленный окончательно, не охватило задымление. И хотя кромешная тьма вселяла ужас, но зато было чем дышать.
Первая же возникшая версия происшедшего была: неудавшийся — а может быть, наоборот, удачный! — подкоп. Но территория вокруг тюрьмы была моментально оцеплена, и впоследствии ни одного заключенного, которого бы недосчитались, не оказалось. Позднее говорили о том, что, возможно, это был акт мести, так как среди погибших в большинстве оказались охранники, а не заключенные, а сам взрыв произошел в служебном помещении на четвертом этаже. Ни одна из версий в результате не подтвердилась, и расследовавшая это дело комиссия пришла к выводу, что имел место банальный взрыв газа, хотя по разрушительной силе произошедший взрыв заметно перекрывал возможности последнего.
Вскоре прибыла первая группа спасателей, но работы по разборке завала, требовавшие применения мощной техники, начались только к утру. Спасатели шныряли туда-сюда, как муравьи по разворошенному муравейнику, но дело продвигалось медленно.
Наконец им удалось подцепить большую плиту межэтажного перекрытия и начать ее подъем. Стивен хорошо слышал возню наверху, но уже плохо реагировал на происходящее: от боли он время от времени терял сознание.
Подняв плиту, спасатели сразу же увидели заваленного человека, лицо которого заслоняла здоровенная балка. Балка поддалась быстро, и когда ее оттащили в сторону, дневной свет ударил Стиву в глаза, и он зажмурился.
«Живой! — радостно закричали наверху. — Как твое имя, парень?» Стив разлепил спекшиеся губы и достаточно громко произнес: «Стивен Кларк». — «Держись, Стив! Сейчас мы тебя вытащим!» — услышал он в ответ.
Но голоса раздавались еще высоко над ним, и Стивен понимал, что радоваться рано. Чтобы подбодрить его, спасатели что-то ему кричали, но до Стива все доходило с трудом. Кто-то спросил, сколько ему лет. «Тридцать один», — ответил Стив. И эти четыре слова, которые он успел сейчас произнести, стали отдаваться бесконечным эхом в его затуманенном сознании: «Стивен Кларк, 31… Стивен Кларк, 31… Стивен Кларк, 31…»
