Несмотря на свою профессию, предполагающую завидное красноречие, дома Брендон не был слишком многословен. Но даже из того, что ей время от времени перепадало, Глория составила себе представление о Стивене Кларке как о герое авантюрного романа. Первое впечатление — а Глория только его и считала истинным — превзошло все ее ожидания: приятелем мужа она мгновенно очаровалась. Несомненно, сказалось и то, что Стив был явно в ударе, — да и трудно было в такой день ожидать от него иного!
Сам Стивен мало изменился за эти годы. Благодаря его энергичному характеру на первый взгляд было и не определить, сколько ему лет: тридцать или сорок. «Кроме того, что он, как говорится, ладно скроен да крепко сшит, есть в его облике еще нечто неуловимое, что приковывает взор», — подумала Глория, когда Стив и Лиз спустились в гостиную.
Если бы она не знала, то никогда не поверила бы, что Стивен ходит на протезах: только приглядевшись более пристально, удавалось заметить, что передвигается он несколько медленнее, чем можно было ожидать от его порывистой натуры. Чуть позже Глория разглядела также его привычку облокачиваться на окружающие предметы, будь то спинка стула или дверной косяк, и стоять всегда прислонившись к чему-нибудь. «Наверное, он старается обходиться без трости потому, что понимает: с ней он будет выглядеть комично», — подумала она. И эти вынужденные, немного вальяжные жесты Стивена ей даже понравились — показались величавыми, говорящими о широте мысли их обладателя.
День этот запомнился им всем надолго и стал своеобразным этапом в жизни не только для самогó виновника — Стивена Кларка, — но и для каждого из них.
Брендон предложил выпить за здоровье Стивена, но тот запротестовал:
— Нет, главный здесь Брендон — без него ничего бы не было: ни этого праздника, ни меня! — И он настоял на том, что первый тост будет за Брендона.
Быстро завязалась оживленная и непринужденная беседа. Говорили без умолку, на самые простые и веселые темы, но центром застолья, конечно же, оставался Стивен. Он сразу обаял всех своим красноречием и остроумием — счастье так и выплескивалось из него. А когда он улыбнулся сидящей напротив миссис О’Брайан и предложил тост за прекрасную хозяйку дома, Глория почувствовала, что у нее перехватило дыхание и ее повлекло к Стивену, как к мощному магниту…
Потом выпили за Лиз, и лишь последний тост был произнесен в честь Стивена. После чего мужчины с бокалами в руках вышли на балкон, а женщины пересели на диван, продолжая беседовать.
— Как у тебя красиво! — проговорил Стив, окидывая взглядом гостиную Брендона.
— Да нет, обычно. Тебе потому так кажется, что ты отвык от нормальной обстановки. Скоро приглядишься и начнешь критиковать. Ни я, ни Глория не склонны к излишнему украшательству, мы предпочитаем рационально организованное пространство, на что нам часто пеняют. Но человека не переделаешь — я не могу в угоду чужому вкусу заставлять комнаты разным хламом, как не могу быть приятен всем подряд.
— Нет, у тебя здорово! — повторил Стив.
Брендон улыбнулся — ему и самому нравилась эта находившаяся в шумном центре города квартира, и своему загородному дому он предпочитал именно ее.
— Ну и прекрасно, — заключил он. — Тем более что тебе все равно придется пожить какое-то время у меня.
— Я так и думал, что ты мне это предложишь. — Стив глянул вниз, на блестящие крыши снующих по мостовой автомашин, на разноцветный людской поток, текущий по тротуару, потом посмотрел вдаль, проследив взглядом до самого горизонта весь открывавшийся перед ним вид.
— Знаешь, — произнес он задумчиво, — тюрьма — это такое место, где жизненные реалии предстают в несколько ином свете. Там смещаются акценты на многих человеческих понятиях, из-за решетки жизнь на свободе с ее проблемами представляется чем-то химеричным, иллюзорным. Длительное заключение отучает человека от мысли, что в жизни — хочешь или нет — надо заботиться о хлебе насущном, надо нести бремя многих обязанностей и обязательств, как перед людьми, так и перед самим собой. Поэтому выход на свободу сродни новому рождению — приходится заново учиться жить…
— Ну что ж? — сказал Брендон. — Будем считать, что сегодня мы отпраздновали твой новый день рождения.
— Да, такие моменты не повторяются, я знаю. Они бывают в жизни единожды, поверь мне!
— Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, ведь я ждал этого дня не меньше тебя.
— Ах, Брендон, — сказал Стивен, опуская руку на плечо другу, — я тебе всем обязан: и жизнью, и свободой, и любовью! Нет для меня человека дороже тебя!
Брендон сдержанно улыбался.
— Поэтому ты весь день не спускаешь глаз с моей жены, — пошутил он.
— Перестань! — засмеялся Стивен. — Но Глория у тебя действительно замечательная. И главное — вы столько лет живете душа в душу.
— Надеюсь, у вас с Лиз тоже все будет прекрасно.
Стивен разулыбался в ответ:
— Ты знаешь, я так затрахал сегодня Лиззи, что она, по-моему, с трудом поднялась.
Брендон хмыкнул и покачал головой:
— Смотри не переусердствуй, демонстрируя свои сверхспособности! А то как бы она не отказалась выходить за тебя.
— Да, ты прав, — откровенно испугался Стив, — но я сегодня просто сумасшедший какой-то…
Брендон перевел взгляд в гостиную: Глория и Лиз оживленно беседовали — похоже было, что дамские проблемы поглотили их целиком. Потом посмотрел на Стивена и, понизив голос, произнес:
— Если тебе будет не хватать одной Лиззи… то мы могли бы продолжить…
Стив глянул удивленно.
— Ну, тогда пошли, — сказал он, хитро подмигнув.
— Что, сейчас?! — опешил Брендон.
— А почему бы и нет? Или я тебя неправильно понял?
— Пойдем… — сказал Брендон.
* * *
Вскоре жизни Стивена суждено было круто перемениться. А началось все с того, что он занялся сочинительством. Идею эту подал Брендон еще за несколько лет до его освобождения, когда они обсуждали, чем бы заняться Стиву впоследствии.
— Писать? — удивился Стивен. — О чем?
— Разве тебе нечего вспомнить? Пиши о том, что пережил. Даже если не будешь слишком подробен, этого может хватить не на один роман.
— Какой из меня писатель? Я и читатель-то никакой — ты же знаешь. Последний раз держал книгу в руках лет пятнадцать назад.
— В данном случае это не имеет решающего значения, — заверил его Брендон.
— Но я даже не помню, с какой стороны держать ручку! — не унимался Стив.
— Ну, положим, ручками писатели не пользуются уже с прошлого века, — ответил Брендон. — А если серьезно, то с чувством юмора у тебя нормально, мыслишь ты глубоко и образно. Кроме того, у тебя есть способность ухватывать суть явления — это неплохой задел. Почему бы тебе не попробовать?
