— Кури или молись — твои проблемы! У тебя пара минут! — отрезала она.
Стивен закурил и опустил правую руку — так, что ее закрывал теперь край столешницы. Взгляд его скользил по столу. Так… здесь ничего… Он посмотрел ниже. Стоп! В пятницу они все вместе мастерили тут воздушного змея, и нож для резки картона оставался лежать на столе… Да, он должен быть на полке справа, должен… Держа сигарету в левой руке, Стив незаметно пошарил пальцами под столешницей: есть!
Сигарета догорела уже до половины. Стивен смерил взглядом расстояние: Шейла стояла в пяти шагах. Руки у него были достаточно крепкими. Если проделать все быстро, ответный бросок не будет таким сильным, и он успеет увернуться. Единственное, в чем он сейчас сомневался, — это в своей меткости. «Хотя бы оглушить ее или сбить с ног… там — по обстановке!» На секунду он закрыл глаза.
«Держись, Стив!» — сказал он себе… рванул нож с полки и метнул его в Шейлу.
Девица вдруг страшно выпучила глаза и, раскинув руки в стороны, упала на спину. Стивен не поверил своим глазам: нож застрял у нее в груди! Насколько глубоко он вошел? Может, она придуривается? Но стоит ему только приблизиться — и она накинется на него, как монстр из ужастика? Стивен не двигался с места и не отрываясь смотрел на Шейлу.
Прошла минута, другая. Она не шевелилась. И тут он вдруг увидел, как из ее чуть приоткрытого рта потекла тонкая струйка крови…
Стивен выронил потухшую сигарету и провел пальцами по дрожащим губам: «Господи! Я убил ее… Значит, теперь я убил трех женщин… И если она моя дочь…» — у него потемнело в глазах: мать, жена, дочь…
Да что же это за судьба?! Это проклятие! Кто и когда его проклял? Всю жизнь он был игрушкой в руках рока. Ему представилось вдруг, что вся его жизнь была казнью, только растянутой во времени… сплошной, непрекращающейся казнью!
Стивен приложил руку к груди: сердце стучало редкими, глухими ударами — казалось, оно вот-вот остановится. И тут же сильнейшая боль вдруг рванула изнутри. Перед глазами у Стива поплыли цветные радужные круги, тут же исчезнувшие в ярко вспыхнувшем синеватом пламени, на фоне которого он увидел лица — мужчин, женщин — нескончаемая толпа… — но все они были чужими… Лишь в последнюю секунду перед ним промелькнули глаза Лиз и детей, а вслед за этим все померкло. Боль — резкая и нестерпимая вначале — стала уходить, но вместе с ней уходила и жизнь…
Стив тяжело вздохнул и уронил голову на стол…
Лиз вернулась, как и обещала, в девять, войдя в дом со стороны сада. Она быстро уложила уставших детей и сразу направилась в гостиную.
Здесь ее ждала кошмарная до нереальности картина: на полу у лестницы — труп незнакомой рыжеволосой женщины с ножом в груди, а за столом — бездыханное тело ее любимого мужа Стивена Кларка…
Книга II
Всё живое знает боль
Часть I
Глава 1
— Виктор Дэниэл Дадли, признаете ли вы себя виновным в убийстве Грейс Хейворд Дадли, совершенном шестого мая 200* года?
— Нет… Нет! Я не убивал ее! Не убивал!!!
1
— Доброе утро, милая! — приветствовал супругу Глорию адвокат Брендон О’Брайан, на днях отпраздновавший свой пятьдесят шестой день рождения.
Несмотря на достаточно солидный возраст, Брендон был строен, худощав, темные волосы почти не тронула седина — со спины его можно было принять за юношу. Как опытнейшему специалисту с тридцатилетней практикой О’Брайану несколько раз предоставлялась возможность получить должность судьи, а затем, весьма вероятно, занять кресло окружного прокурора, с которого лет через пять ему бы светило быть избранным губернатором штата. Но он отвергал подобную перспективу, искренне веря, что только на адвокатском поприще сможет принести максимальную пользу обществу.
Брендон поцеловал жену, как всегда обворожительную, и принялся за утренний кофе. Глория, ответив ему улыбкой, села напротив.
Время для миссис О’Брайан текло намного медленнее, чем для ее мужа. Еще в юности Глория получила квалификацию психоаналитика, но по специальности никогда не работала. Выйдя замуж, она посвятила себя семье. Теперь, когда сыновья выросли, выучились, женились и зажили собственной жизнью, Глория наполняла свое время тем, что занималась благотворительностью. Она участвовала то в одном, то в другом проекте и являлась соучредительницей целой дюжины различных фондов.
— Милый, — заговорила миссис О’Брайан, — мне вчера звонила Лиз Кларк.
— Да? Как ее дела?
— У них в семье опять несчастье.
— Что случилось? — спросил Брендон, откладывая в сторону газету.
— Помнишь, я тебе рассказывала: у Лиз есть сводная сестра. Так вот, сейчас ее муж обвинен в убийстве.
— А поточнее?
— Он убил невестку — жену своего брата — и хотел покончить с собой.
— Так… — Брендон отодвинул недопитый кофе. — Почему же Лиз не обратилась прямо ко мне? Она ведь для этого звонила?
— Собственно… она не просила о помощи — ей надо было с кем-то поделиться.
— Я непременно взялся бы за это дело!
— Кажется, они уже наняли адвоката. И потом… как я поняла, у ее сестры сейчас неважно с деньгами… Наверное, они решили, что твои услуги им не по карману.
— О чем ты говоришь, Глоу! — воскликнул Брендон. — От их семьи я не взял бы ни цента!
— Лиз же не знала об этом, — улыбнулась Глория. — Когда она позвонит, я скажу ей.
Брендон молчал, нахмурив лоб.
— Все ожидали, что после смерти мужа Лиз вскоре выйдет замуж, — продолжала Глория. — Странно, что она до сих пор одна. Я знаю: у нее были соискатели… Конечно, Стивен не оставил ее без гроша… Но хватит ли ей этих денег, чтобы поставить детей на ноги? Они еще такие маленькие…
— Это ее дело, Глоу, — отрезал Брендон. — Не нам осуждать ее.
— Конечно! Разве я осуждаю?
— Не знаю… Было бы неплохо, если бы ты иногда интересовалась ее жизнью.
Глория промолчала.
— Хорошо, — сказал Брендон, поднимаясь. — Я разузнаю об этом деле. Если Лиз будет звонить… Нет, я позвоню ей сам.
Проводив мужа на работу, миссис О’Брайан заторопилась: у нее было запланировано много дел, которым она посвящала первую половину дня. Занятость ее никогда не распространялась на вечер или уик-энд — это было святое! Чего нельзя было сказать о мистере О’Брайане — возвращался он поздно, частенько прихватывая в пользу работы и выходные. Это однако не отражалось на распорядке дня миссис О’Брайан: с давних пор Глория определила для себя, что главное дело ее жизни — исполнение обязанностей «жены своего мужа». Образцовой жены! Принцип, которому она и следовала неукоснительно более четверти века. За исключением разве что того недолгого периода, когда на счастливом горизонте ее супружества появилась харизматичная личность Стивена Кларка…
