— О’Брайан — тоже ирландская фамилия.
Лиз осеклась и затихла.
— Она досталась мне от прадеда, — продолжал он. — Отец — уже американец в третьем поколении, мать родом из Франции. Так что «кельтских корней» в своем характере я не ощущаю.
— Галлахер! — вдруг радостно выпалила Лиз. — Это моя девичья фамилия.
— Что же — прекрасная ирландская фамилия.
— Но она не моя, — сообщила Лиз и снова замолчала.
«Все ли у нее в порядке с головой?» — подумал Брендон, тупо уставившись на собеседницу.
— Меня удочерил отчим, — после долгой паузы пояснила она.
— Серьезно? А я был уверен, что мистер Галлахер — ваш родной отец. Вы очень похожи.
— Да, все так говорили. Это был прекрасный человек, он так много сделал для меня! А вот Трини в девичестве носила фамилию нашего отца — Монро. Это же вроде французская фамилия? — оживилась Лиз. — Да, я точно знаю: французская!
[20] Наверное, у меня в роду были французы! — радостно завершила она.
Брендон устало вздохнул.
— Лиз, я думаю, нам понадобится уйма времени, чтобы разобраться в происхождении всех американских фамилий. Так у вас с Трини был… один отчим? — спросил он, чувствуя, что окончательно «завис» в родственных связях двух сестер.
— Боже мой! Нет, конечно! — возмутилась Лиз. — Отец оставил нас с мамой, когда мне было всего десять. Но с новой женой — у них разница больше тридцати лет — не прожил и года — умер вскоре после рождения Трини. Видно, не хватило силенок на молоденькую, — хихикнула она. — Вот и вышло, что и у меня, и у сестры были отчимы. Теперь понятно?
Брендон кивнул и с сочувственной улыбкой посмотрел на маленького Стиви, который красно-сине-зелеными руками тер слипавшиеся от сна глаза.
— Вы хотели рассказать мне о Трини, — безнадежным голосом напомнил он.
— Да-да… — протянула Лиз, будто что-то припоминая. — Их семья считалась в общем благополучной. Да и сам Мэтью — отчим Трини — был солидным человеком, работал инженером. Правда, из-за вздорного характера он нигде не уживался, иногда по несколько месяцев не работал. Просто сидел дома и квасил, и весь воз везла мать Трини, попутно рожая ему детишек, — у Трини еще трое братиков. Поэтому достатка в доме никогда не было. Но ужаснее всего, что Мэтью по-свински относился к жене — постоянно колотил. Не говоря уже о Трини — он и дубасил ее, и домогался с самого нежного возраста.
— Сестра сама рассказывала вам об этом?
— О чем? — заморгала Лиз.
— Миссис Дадли подвергалась в детстве насилию — вы только что сказали.
— Я этого не говорила, — испуганно пролепетала она.
Брендон шумно выдохнул — продолжать дальнейшие расспросы было бесполезно.
— Пожалуйста, Лиз, спросите сестру, когда она сможет найти время для беседы, — сказал он, поднимаясь. — Если миссис Дадли не хочет встречаться со мной лично, я могу прислать помощника. По приговору суда казнь ее мужа должна состояться ровно через месяц.
— Господи! Неужели через месяц?! — изумилась Лиз.
— Так бывает исключительно редко — казнь почти никогда не проводят в первый же назначенный срок. Подается апелляция. Дело отправляют на доследование. Осужденный получает отсрочку. Отыскиваются новые факты и свидетели, смягчающие обстоятельства, какие-то улики подвергаются сомнению. Назначают повторные слушания. Все это может тянуться годы и десятилетия.
— Ужасно… — прошептала она.
— Да, согласен.
— Вы спасете Вика? — спросила Лиз, глядя снизу вверх на стоящего перед ней О’Брайана.
— Я сделаю все возможное, чтобы облегчить его участь, — ответил он.
Глава 9
— Миссис Тринити Дадли, сколько лет вы состоите в браке с подсудимым?
— Семь лет.
— Он был хорошим семьянином?
— В общем, да.
— Случались между вами размолвки, ссоры?
— Ну… как у всех.
— За последнее время не изменилось ли отношение мужа к вам?
— Да. Мне казалось… он не всегда искренен со мной.
— Отмечали вы несдержанность, агрессивность в поведении мужа? Не было ли у него депрессивного состояния?
— Нет, ничего такого.
— Как вы считаете: способен ли ваш муж убить?
— Протестую, ваша честь! Вопрос не по существу дела.
— Протест принимается. Замечание представителю обвинения: постарайтесь впредь быть более корректным в своих вопросах.
— Хорошо, ваша честь. Я могу продолжать?
— Продолжайте.
— Скажите, миссис Дадли: вы знали, где ваш муж хранит оружие?
— Нет. Я вообще не имела представления о том, что он купил пистолет. Если б я только знала, что у него на уме!..
— Нет… Нет! Я не убивал ее! Не убивал!!!
1
Брендон возвращался от Лиз поздним вечером, порядком уставший. Но о потраченном времени не жалел — разговор с Лиз принес свои плоды. Скорее всего, то, о чем она ему рассказала, было правдой, и отчим действительно развратничал с Трини. Тогда многое становилось понятным.
Помнится, в молодые годы они с женой много дискутировали на эту тему. Глория тогда готовила материал для научного исследования о проблеме насилия в семье.
Жертвы насилия — прирожденные мстители, вернее, жизнь сделала их таковыми. Боль и стыд, испытанные в детстве, жгучим клеймом впечатываются в их души, заставляют жить с постоянным ощущением, будто клеймо это горит ярким пламенем и заметно всем и каждому, как бы глубоко ни старались они его упрятать. Свою затаенную боль эти люди пытаются глушить алкоголем, наркотиками, часто злоупотребляют едой, сексом, некоторых из них влекут экстремальные, непредсказуемые ситуации. Но подчас скрытая до поры агрессивность, как распрямившаяся пружина, находит жесткий выход…
Если женщина в детстве подверглась насилию, ненависть и желание мстить всему «роду мужскому» остаются в ней на всю жизнь.
Да, съездил он не зря! Надо обязательно еще раз самому поговорить с Трини — помощник тут не справится.
Брендон пытался пока в общих чертах нарисовать себе внутренний портрет Трини Дадли, проследить ее детство, юность, период взросления вплоть до настоящего времени. Но даже самые смелые из его предположений были бледным оттиском по сравнению с контрастной черно-белой реальностью…
Детство Тринити Дадли, урожденной Монро, нельзя было назвать ни спокойным, ни счастливым. Сколько себя помнила, Трини видела дома одни бесконечные трудности.
