У Трини оставалась последняя надежда: может быть, хоть толстосум Чарльз Дадли оставит им что-нибудь? Она знала, что фирма уже практически перешла к Сэму, но была уверена, что дед не обидит любимых внуков. Обработкой свекра Трини и собиралась заняться в самое ближайшее время. Внезапная смерть мистера Чарльза перечеркнула все ее планы. Вышло хуже некуда. Если не считать весьма скромных подарков, сделанных дедом еще при жизни, семья Вика не получила из его немалого наследства практически ничего.
Больше надеяться было не на что. Год пролетал за годом, а заветный анилиновый рай отодвигался все дальше к горизонту.
На этой почве Трини стала все чаще впадать в депрессию. Чтобы выбраться из тягостного состояния, она начинала без удержу сорить деньгами, покупая кучу бесполезных вещей. Надо сказать, что Трини и раньше «заносило», она не могла приучить себя жить по средствам, часто неуемными тратами ставя мужа в неловкое положение.
Вик Дадли прощал жене все ее причуды, а она бессовестно злоупотребляла его терпением, потому что давно вывела для себя формулу: «Вика легко обидеть, но трудно сделать так, чтобы он всерьез обиделся».
На седьмом году супружества, только выкарабкавшись из очередной депрессии, Трини почувствовала едва заметную перемену в поведении мужа. Вик сам — повышенным вниманием, предупредительностью — способствовал тому, что к Трини закралось сомнение. Никаких доказательств у нее еще не было, но она сердцем почуяла неладное. Несмотря на то, что в постели Вик старался вести себя как прежде — а может быть, как раз благодаря этим стараниям, — Трини быстро поняла: у мужа появилась любовница!
Наконец однажды после того, как Вик весь вечер ходил за ней хвостом с телячьими нежностями, Трини, распахнув в мужнино отсутствие шкаф, принялась с остервенением перебирать рубашки, поднося одну за другой к носу, будто желая «унюхать» соперницу.
Но как раз это ей было недоступно. С духами у Трини давно сложились напряженные отношения. Еще в детстве она умудрилась два раза за сезон переболеть гриппом, после чего нос перестал различать тонкие запахи. Поэтому ей было все равно, каким парфюмом надушиться, и чем сильнее и резче был аромат, тем лучше. Не в состоянии отличить один номер «шанели» от другого, Трини выбирала духи по их стоимости и по внешнему виду. Как-то раз, прочитав в дамском журнале, что парфюм в вытянутом флаконе считается самым изысканным, стала покупать только такие.
Ей было не ощутить запаха соперницы, но внутреннее чутье работало безотказно. Трини просмотрела в шкафу все костюмы, вывернула все до единого карманы — ничего! Прошерстила полки сверху донизу. И на нижней нашла… Нет, это был не платок со следами губной помады, не волос блондинки или скомканные трусики, это был тугой кожаный футляр. Она вытащила его, расстегнула кнопку и извлекла на свет божий новенький, сверкающий сталью пистолет…
2
Утром Кристофер Литгоу приехал в контору на полчаса раньше обычного и теперь терпеливо ожидал патрона, прохаживаясь в приемной. Работая у О’Брайана второй год, он успел усвоить многие методы начальника. И в первую очередь — главный принцип: к любому вопросу не подходить поверхностно, а стараться как можно глубже вникнуть в суть.
Все наставления Литгоу слушал с неукоснительным вниманием. Чаще предпочитая не комментировать замечания босса, а молча кивать, потому что еще с юности следовал почерпнутому из литературы, которую поглощал тогда в огромном количестве, золотому принципу: «Лучше помалкивать и казаться глупцом, нежели открыть рот и не оставить в том сомнений».
[21]
Впрочем, глупцом Кристофера Литгоу никто и не отважился бы назвать. О’Брайан с его знанием людей моментально оценил деловые качества нового подчиненного и пока еще ни разу в них не усомнился.
В последние дни Литгоу с тревогой отмечал, что босс в разговоре с ним именует двадцативосьмилетнего Дадли «мальчишкой». Дело в том, что самому Кристоферу только-только исполнилось двадцать пять, и он изо всех сил старался выглядеть солиднее. Для этого пару месяцев назад даже отпустил усики, но потом спешно их сбрил, потому что, как-то раз глянув утром в зеркало, уловил в своем облике что-то от Чарли Чаплина.
Держался Кристофер с неизменным достоинством, обладал превосходной осанкой, хорошими манерами, то есть имел набор качеств, безотказно действующий на клиентов, — те сразу понимали, что имеют дело с профессионалом. Поэтому все опасения Литгоу были напрасными — все-таки «молодость — это недостаток, который быстро проходит».
[22]
Едва переступив порог конторы, О’Брайан увидел Криса Литгоу, стоящего у двери его кабинета.
— Виктор Дадли левша, — кратко доложил тот.
Даже зная расторопность Литгоу, Брендон все-таки немного опешил, услышав то, разузнать о чем только собирался ему поручить.
— Я в курсе, — сказал он, окинув помощника одобрительным взглядом.
— А пистолет был у него в правой руке.
— Дадли переучивали в детстве.
— Большинство переученных все равно многое делает левой, — настойчиво продолжал Литгоу. — И потом… мне кажется, если человек выстрелит в себя, пистолет сразу выпадет из его рук.
— Необязательно, — покачал головой О’Брайан, — как правило, мышцы не успевают разжаться. Сомневаетесь — проконсультируйтесь у криминалистов.
— Есть еще нестыковка: ночной клуб «Ревущая сова» в пятницу начинает работать только в десять.
— Так… И шестое мая…
— Не было исключением, — завершил фразу Литгоу.
— Вот это дельная информация, — похвалил О’Брайан. — К тому времени, вероятно, даже полиция уехала… Как вы думаете, Литгоу?
— Да, патрон, — ответил тот, неопределенно улыбаясь.
— Но вы, я вижу, пока не вполне удовлетворены результатами? Продолжайте поиски, Кристофер! — вдохновил его Брендон. — Все, что наскребете, — сразу мне на стол. Договорились? Да, и еще: поинтересуйтесь, пожалуйста, имеются ли сведения о том, что левши более склонны к совершению немотивированных действий. Что говорит статистика? Проводились ли на этот счет какие-нибудь исследования?
Литгоу быстро кивнул и вышел.
О’Брайан был доволен помощником — все-таки в сообразительности парню не откажешь. Значит, консьерж на суде привирал — уже хлеб! Брендон не сомневался, что Литгоу не остановится на достигнутом и в ближайшее время нароет в деле Дадли еще всякой всячины.
Но на следующей неделе адвокатская контора О’Брайана подверглась прямо-таки нашествию серьезных клиентов — все сотрудники оказались под завязку загружены. И Литгоу пришлось взяться за новое сложное дело.
Встреча с Трини тоже отодвигалась…
