— …И ведь никому из этих людей я не сделал ничего плохого… — пробормотал как бы про себя Вик, — никому… кроме Сэма…
— Хотя бы один свидетель!
— Он… есть… — тихо проговорил Вик.
Адвокат подозрительно на него покосился.
— У меня есть свидетель, — повторил Вик. — Ты прав: я сказал правду не до конца. Но я и не мог сказать ее… Хочешь знать, как все было?
— Ты собираешься менять показания?
— Нет.
— Тогда лучше не надо, — металлическим голосом предупредил Ламмерт.
— Мне казалось… если бы я тебе рассказал… мне стало бы легче… — Вик провел рукой по воспаленным глазам. — Да, конечно… лучше не надо… — проговорил он в сторону.
— Апелляцию я подал, — поспешил переменить тему адвокат, — но шансов ноль. Что еще для тебя сделать?
— Не знаю… — покачал головой Вик. — Хочу увидеть детей.
— У тебя и так должно быть свидание с родственниками — накануне… Потерпи немного.
— Нет, я хочу сейчас… если можно… — Вик отвернулся, стараясь подавить рыдание, подступившее к горлу.
Ламмерт встал.
— Чего ты боишься? — сказал он, опуская руку на плечо подзащитному. — Больно не будет — уснешь, как младенец. Очень многие мечтают о том, чтобы так спокойно уйти.
Вик развернулся к нему лицом:
— Остин, я не убийца!
Адвокат тяжело вздохнул.
— Но ты-то веришь, что я невиновен? — дрожащим голосом спросил Вик, в душе он надеялся, что Ламмерт сразу и не задумываясь скажет: «Да, верю!»
Но тот повел бровями и произнес:
— Обязан верить.
Вик медленно опустил голову: это был не ответ — это была могильная плита, из-под которой, он понял, ему уже не выбраться…
Глава 11
— Подсудимый, квартира, в которой вы встречались с убитой, была арендована год назад неким Джоном Смитом…
— Квартиру снял я — под вымышленным именем.
— Вы арендовали ее для свиданий с миссис Грейс Дадли?
— Да.
— Но ведь это… не самый комфортабельный район?
— Мне там понравилось: много зелени, тихо.
— Еще бы! Если не считать, что в клубе напротив гремит, не умолкая, музыка.
— Это ночной клуб, они открываются только вечером.
— Как и вечером шестого мая? Клуб ведь работал в тот день?
— Да…
— Консьерж Поллак утверждает, что именно из-за громкой музыки не расслышал выстрелов.
— Он спал, когда мы вошли.
— Интересно! И часто мистер Поллак пренебрегал своими служебными обязанностями?
— Не помню… Но тогда он спал.
— Допустим. Но консьерж прекрасно вас запомнил. Он даже описал, во что ваша спутница и вы были одеты.
— Он же видел нас и прежде…
— Да, но по показаниям мистера Сэмюэла Дадли, в день убийства на его жене было платье, которое она приобрела накануне.
— Нет… Нет! Я не убивал ее! Не убивал!!!
1
Последний месяц Брендона замучила лютая бессонница, грозящая перейти в хроническую. Легкие снотворные, которыми он обычно пользовался, помогать перестали. На работе он еще как-то держался, но к концу дня уже едва стоял на ногах. И тем не менее вечером Брендон всячески оттягивал отход ко сну, прекрасно зная, что впереди не спасительный отдых, а очередное мучение.
Увидев, что муж время от времени прикладывает руку к груди, Глория настояла на его визите к врачу. Брендон никогда на здоровье не жаловался и с большой неохотой выкроил день для экспресс-обследования, которое, впрочем, никаких серьезных отклонений не выявило. Несомненно, что недомогание его было связано с длительным переутомлением. Он и сам это понимал. Поэтому Глории не пришлось как обычно — месяцами — убеждать мужа в том, что необходимо брать отпуск.
Надо сказать, что с юности Брендон был легок на подъем. Свою родную страну он исколесил вдоль и поперек еще в студенческие годы. В дальнейшем — в том числе и по роду деятельности — ему неоднократно приходилось бывать в различных местах, часто далеко за пределами своего штата. Да и сейчас, едва подворачивалась возможность, он немедля отправлялся в путь.
Отпускá же — обычно недолгие — Брендон предпочитал проводить за границей. Его не привлекали ни роскошные пляжи на морских побережьях, ни горные вершины, ни девственные леса, ни дальние экзотические страны. Будучи урбанистом, то есть «человеком города», он и для отдыха выбирал крупные исторические центры, явное предпочтение отдавая Европе.
«Я „обозреваю ногами“», — любил повторять он.
Знакомство с каждым новым городом Брендон начинал с того, что долго бродил по улицам, окунаясь то в прошлое, то в настоящее, проникаясь заботами, печалями, радостями жителей, — только так, «на ощупь», мог он почувствовать дух города и навсегда запечатлеть его в своей памяти.
Путешествовать Брендон предпочитал с женой. И Глория, которой ничего не оставалось, как следовать за любимым мужем, с годами превратилась в такую же заядлую туристку-пешехода и не представляла уже, как можно отдыхать иначе.
Англия, Испания, Франция, Голландия, Греция… — казалось, не было уже ни одного государства на карте Европы, которое бы они не посетили. Но каждый раз, собираясь на отдых и раскрывая рекламный проспект, Брендон убеждался, что есть еще множество мест, куда хотелось бы съездить и где просто стыдно ни разу не побывать. Он обожал свежие впечатления, но были у него при этом и любимые уголки, которые очаровали однажды и с неизменной силой влекли к себе. Особенно много таких мест он находил в Италии. Последний раз Брендон был там несколько лет назад, но без жены. У Глории тогда возникли временные проблемы в связи с возрастной перестройкой организма, и врачи не рекомендовали ей менять климат. Поэтому той весной короткий тур по Италии они совершили вдвоем со Стивом. Венеция, Пиза, Неаполь, Рим, Флоренция… Кажется, это было уже так давно… а на самом деле каких-то пять или шесть лет назад…
…Перед статуей Давида в Галерее Академии
[23] — он помнил — они долго стояли молча.
— Не видел ничего совершеннее, — проговорил наконец Стивен.
Брендон насмешливо улыбнулся в ответ — можно было ожидать, что он сейчас скажет: «Конечно, ведь это Микеланджело!» Но он вдруг произнес:
— А я видел, — и на вопрос в глазах друга пояснил: — Тебя в твои двадцать восемь…
— Ты мне льстишь, — смутился Стивен, — но все равно приятно. Похвала — влага живительная!
