Покидая дом Дадли, Брендон вновь взглянул на осенний пейзаж Вика, теперь показавшийся тоскливым и напряженным.
«Как все-таки настроение отражается на восприятии», — подумалось ему.
3
…Ну вот, он и узнал, наконец, истину…
Рассказанное Трини совпадало практически идеально с картиной преступления. Теперь он знал все подробности убийства, видел его сейчас так ярко, словно недавно побывал на том месте. Но… не с чем даже было идти в полицию.
Трини права: кто поверит сказанному в приватной беседе с глазу на глаз? Тот, кого сочли убийцей, казнен, настоящий убийца в дурдоме, свидетелей ноль… Только Сэм мог подтвердить, что Вик не стрелял. Но для этого он должен был признаться, что стрелял сам!
Брендон доехал до центра и, выйдя из машины, побрел, куда глаза глядят.
Образ погибшего Виктора Дадли не выходил у него из головы. Насколько мужественным оказался этот хрупкий с виду молодой человек! Оставшись один против всех, он предпочел смерть, но так и не выдал брата, перед которым чувствовал себя глубоко виноватым. Какая же непомерная тяжесть была у него на душе, когда он уходил!..
Мысли эти терзали и рвали Брендона, словно когтями. Совершенно обессиленный, он прислонился к стене дома, мимо которого шел. Поднял глаза вверх — здание показалось знакомым. Что могло быть с ним связано? Брендон тряхнул головой, силясь припомнить. И вдруг в ужасе отшатнулся — он стоял у того самого подъезда, из которого вышел полчаса назад. Он вернулся к дому Виктора Дадли! Опять он блуждал по кругу!
Брендон перешел на другую сторону и торопливо зашагал прочь.
Он ничего не понимал: куда ему бежать — в полицию, в прокуратуру, к Тиму? Мысли смешались в голове, он брел, уже вовсе ни о чем не думая. В какую-то минуту ему вдруг зверски захотелось покурить — для такого трезвенника, как Брендон, желание редкостное.
О’Брайан завернул в первую подвернувшуюся питейную забегаловку и, подойдя к барной стойке, попросил не пачку сигарет и не джин-тоник, а двойной скотч.
— Со льдом? — уточнил официант при виде столь респектабельного господина.
Брендон покачал головой.
Мысли под воздействием спиртного сразу стали вязкими, однообразными.
«Так и не поговорил с Виком… Хоть раз посмотрел бы ему в глаза и все бы понял… — Брендон вспомнил, как в конце судебного заседания они с Виком Дадли встретились глазами. Вспомнил взгляд Вика, в котором было всё… — Я должен был понять… и поверить… но… не поверил… Права… она права: не поверил!..» — Глубоко вздохнув, Брендон поднял голову вверх, стараясь отогнать неожиданно подступившие слезы.
— Повторить! — бросил он слегка удивленному официанту.
«Больше, чем нужно», — едва внятно пробормотал ему рассудок.
Когда Брендон, так и не протрезвев, вернулся поздно вечером домой, Глория сразу поняла: у мужа крупные неприятности, очень крупные…
О’Брайан проснулся к полудню, совершенно разбитый. Впервые в жизни он напился до такой степени, что не помнил, как добрался до дому, и теперь ему было неловко перед женой.
Брендон и Глория составляли на редкость удачную семейную пару. Их чувства давно уже переросли «любовь-влюбленность» и находились где-то на полпути между «любовью-привязанностью» и «любовью-преклонением».
«Как же она, бедняжка, верно, перепугалась!» — подумал Брендон. И тут же припомнил Стивена, который иногда надирался как сапожник, а на следующее утро был чист как стеклышко. «Да, мне до него далеко… во всех отношениях», — решил Брендон, потирая виски.
Он привел себя в порядок энергичным умыванием, затем позвонил в контору. И уже по пути в гостиную стал придумывать, что бы такое сказать жене. Но Глория, не обратив внимания на виноватый вид мужа, повела себя так, будто ничего не случилось. Брендон, от души благодарный за это, с облегчением вздохнул.
Рассуждать вполне трезво Брендон начал только по дороге на работу. И первое, о чем ему подумалось, было: «Да не бред ли все это?» Все, что наговорила ему вчера эта странная женщина.
Он припомнил ту нервозность, смешанную с крайней враждебностью, с которой она его встретила. Если она насочиняла, то зачем? Чтобы сбить его с толку? Или покрывая кого-то?
О’Брайан припарковал машину и, закрыв глаза, облокотился на руль. Он стал снова прокручивать мотивы-факты-улики. Картина преступления выстраивалась, как по нотам. Да, весь ужас был в том, что Трини Дадли сказала ему правду.
Но что означает ее дерзкая исповедь? Похоже, именно «лавры убийцы» застили ей глаза. Или же это был жест крайнего отчаяния? Решиться на подобное признание можно только под кайфом! Да, так оно и есть! Она вела себя с ним, словно в горячечном бреду.
И тут новая идея пришла ему в голову: Трини могла накачивать Сэма наркотиками. Учитывая то, что тот многие годы принимал определенные их дозы в качестве лекарств, сделать это было легко. Не случайно же у нее в машине оказался наготове шприц с лекарством.
Стоп! Если все правда, то могла ли она рассказать еще кому-нибудь? Кому? Лиз, например, или Ламмерту? Нет — смахивает на самоубийство… Но ему-то она рассказала!
«Теперь она, кажется, ликует. А что будет, когда она опомнится?» — подумал Брендон, уже выходя из машины.
…О’Брайан тяжело опустился в кресло, раскрыл досье Сэма и снова углубился в чтение. На этот раз его интересовала финансовая сторона, а конкретно — содержание завещания Чарльза Дадли.
Это была типичная, уныло-длинная бумага, знакомство с которой мало кому бы доставило удовольствие. Однако в середине завещания Брендон наткнулся на небольшую — набранную чуть ли не петитом — оговорку, которая гласила, что в случае преждевременной смерти Сэмюэла Дадли и при отсутствии у того наследников состояние переходит к его брату Виктору. Грейс Дадли в расчет не шла — по брачному договору, в случае смерти мужа она оставалась при своих деньгах.
«Ого! — подумал Брендон. — А ведь красотке Трини было все равно, кого из них убрать. Если бы не подвернулся Вик со своим адюльтером, ее жертвой вполне мог бы стать Сэм. Узнав об измене мужа, она поставила на Сэма и… промахнулась. Впрочем, тот со своим здоровьем мог, наверное, сбрендить и от передозировки. Может быть, это вовсе и не сумасшествие, а последствия приема наркотиков?»
Брендон посидел немного, размышляя, потом вызвал Литгоу и поручил ему найти консьержа, дежурившего в день убийства.
— К сожалению, поговорить с консьержем Поллаком не получится, — тут же ответил тот. — Он уволился и уехал. Возможно, даже за пределы страны.
Брендон угрюмо кивнул. Он уже перестал удивляться той быстроте, с какой Кристофер Литгоу преподносил ему сведения, в достоверности которых можно было не сомневаться. К хорошему, как известно, привыкаешь быстро.
— Выясните, пожалуйста, где находится на лечении Сэмюэл Дадли и когда я могу с ним встретиться.
