— Куда так поздно, крошка?
— Фу, как ты вульгарен! — бросила Лиззи, пытаясь высвободиться.
— Вульгарен? Самое то! — усмехнулся Кейн. — Прогуляемся вечером?
— Что еще за новости? Гуляй со своей Свинкой Пеппой: Джилл, Джинни, или как ее там…
— Пеппа уехала. — Кейн отпустил ее руку.
— Вот оно что! — прыснула Лиззи. — А на безрыбье и рак рыба, так?
Кейн хмыкнул в ответ.
— Короче, отстань — у меня экзамены на носу. — Лиззи перевесила сумку на другое плечо. — И вообще, я опаздываю. — Она развернулась и поспешила прочь.
А Кейн зашагал к дому, самодовольная улыбка долго не сходила с его губ.
О’Брайан сегодня работал в своем загородном доме, что случалось, как правило, накануне ответственного процесса. Мальчишки расшумелись наверху, о чем-то споря. Брендон на минуту отвлекся от бумаг и, подняв голову, посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж. По ней, рассеянно поглядывая по сторонам, спускался Эйбл. Он даже не заметил Брендона и, чуть помедлив у входа, вышел из дома. Через пару секунд неугомонный Стиви сбежал по лестнице, выкрикивая на ходу что-то несвязное, и пулей вылетел в дверь. Шум наверху сразу затих.
Брендон открыл файл, в котором вел личные записи, и набросал кое-какие пришедшие в голову мысли. Потом удовлетворенно вздохнул и снова погрузился в работу.
Глава 3
Эйбл несомненно талантлив, но недостаточно усерден. Впечатлительный парень — живет одними эмоциями. Что ж, простительно в его возрасте. А вот Кейн трудолюбив, всегда добивается поставленной цели. Прекрасные качества! Пожалуй, в жизни он добьется большего. Стиви — тот вообще молодец. И Лиззи… такая славная девушка!
Лиз-младшая была копией Лиз-старшей. Обе они — мать и дочь — представляли собой хрупкие светлоглазые создания. Казалось, подуешь на них — и они запорхают и полетят на солнечные поляны, усыпанные цветами, — туда, откуда они родом.
С самых юных лет Лиззи Кларк не могла пожаловаться на отсутствие внимания со стороны противоположного пола. Но как-то так получилось, что именно сейчас она оказалась «не у дел». Эйби она в расчет не брала, расценивая близость с ним как очередной «эксперимент» на тернистом пути обретения взрослого опыта.
И когда Кейн вдруг стал за ней ухлестывать, Лиззи, конечно, немного поломалась для вида, но вскоре решила: чем не вариант? Хотя бы на время…
А для Кейна завоевать Лиззи было сейчас лишь очередным способом самоутвердиться, показать свою крутость и напомнить всем, кто здесь старший. К тому же он считал, что это и труда-то не составит, — в чем почти не ошибался. Но прежде чем — как он сам выразился в разговоре с приятелем — «опрокинуть сестренку в койку», Кейн выдержал недельный период старомодного ухаживания. Зачем — неизвестно: Лиззи и так уже не могла дождаться заветного момента.
Опустив руку ей на плечо и за час не произнося более двух слов, Кейн водил Лиззи по каким-то пустынным улицам и темным закоулкам, небезопасным даже в светлое время суток. Потом затаскивал ее в бары с сомнительной репутацией, угощал крепкими напитками, от которых Лиззи с хохотом отказывалась.
Отправляясь на прогулку по криминогенным районам, да еще в обнимку с девушкой, Кейн балансировал на грани, ежеминутно рискуя вляпаться в какую-нибудь историю с плачевным финалом. Но его как будто манила преступная среда, завораживала своей скрытностью и непредсказуемостью. Оказаться лицом к лицу со смертельной угрозой — сколько же тут адреналина!
А Лиззи просто парила в облаках. Пугаться ей было нечего — от Кейна исходила такая грубая надежность, рядом с ним она чувствовала себя как за каменной стеной.
Первым эту любопытную новость заметил Стиви. Да и как тут не заметишь, проживая в одном доме в комнатах напротив. То, что Кейн вдруг переключился на его родную сестру — и, похоже, с далеко идущими последствиями, — Стиви расценил как личное оскорбление. И сразу же, не удосужившись постучать, распахнул дверь сестриной комнаты.
Лиззи стояла у окна.
— Чего тебе? — обернувшись, недовольно бросила она.
— Позволь спросить: с какого это перепугу ты поменяла Эйбла на Кейна? — без всяких предисловий начал он.
Лиззи оторопела от удивления.
— Кейн меня любит… — только и выговорила она.
— Любит?! — воскликнул Стиви. — Ой, не смеши! Зачем только Эйблу голову морочила? Он же, бедняга, втрескался в тебя до беспамятства!
— Не лезь! Сама разберусь.
— Конечно, что тебе до Эйбла, до его чувств? Он натура утонченная — а тебе бы что-нибудь простенькое, незамысловатое!
— Не твое дело! — взвилась Лиззи.
— Как раз мое! Я тебе брат или нет?
— Хам ты, а не брат!
Стиви на это только нервно вздохнул, взъерошив рукой свою непослушную шевелюру.
— Кейн все делает только ради спортивного интереса. Для него все девчонки — потаскушки, а ты очередная!
— Ты отвратителен! — взвизгнула Лиззи.
Но Стиви не унимался:
— Кейн мне сам говорил: «Мне что та девчонка, что эта — как картофелины в мешке — без разницы!»
— Заткнись! Не хочу больше слушать! — Лиззи принялась выталкивать Стиви, глаза у нее уже были на мокром месте.
Стиви перешел на крик:
— Он с тобой поматросит и бросит!
— Уходи! Убирайся! Видеть тебя не хочу! — Она с силой толкнула брата и захлопнула дверь.
Стиви, никак не ожидавший такого отпора, отскочил к противоположной стене коридора. Впрочем, еще больше он был удивлен недальновидностью сестры. Но, может, она еще одумается…
Ни для кого не было секретом, что Кейн портит девушек одну за другой. Но никто не посмел бы обвинить его в насилии — девчонки сами гроздьями вешались парню на шею, порой жестоко соперничая между собой за его внимание.
Хотя Кейн Дадли и не выглядел суперменом, в нем присутствовало крепкое мужское начало, неуемная брутальность, на которую женщины велись, как мухи на мед.
Поняв, что сестру ему не вразумить, Стиви это так не оставил и как-то утром вызвал Кейна на откровенность. Но разговора у них не получилось — все быстро перешло в потасовку. В результате они изрядно поколотили друг друга. Но Стиви все же решил, что пострадал не зря, и притормозил развитие этой постыдной, как он считал, интрижки.
Стиви, с его творческими задатками, сразу понял, что чувства Эйбла к его сестре глубоки и возвышенны. А тот, увидев, что Кейн стал оказывать Лиззи значительно больше внимания, чем прежде, сначала насторожился, потом впал в панику. А вскоре Эйбл и вовсе затихарился, ушел в себя, точно испуганная улитка в свою раковину. Все свободное время он теперь просиживал дома, рисуя предмет своего обожания по памяти или просто глядя в окно. Но наконец, в один прекрасный день отважился и остановил в гостиной как всегда спешащую Лиззи.
