— Бедняге придется заново учиться летать, — вздохнул Бард. — Я оставлю его при себе, пока он не сможет снова жить на воле.
— Пойду-ка я согрею воды для мытья, — сказала мать.
— Еще одна проблема с птицами, — наморщив нос, сообщил Бард. — Птицу невозможно приучить проситься на улицу.
* * *
Они сидели под рябиной в узкой долинке. Чуть в стороне стояла клетка с Отважным Сердцем. Бард открыл дверцу, но перепуганный ворон даже не подумал выбраться на свободу.
— Летать-то он может, — вздохнул старик — Птица вполне здорова: ей просто уверенности не хватает.
Неподалеку мирно журчал ключ, питающий озерцо. Несколько пчел всё еще вились вокруг гладких серебристых веток, хотя рябина давно отцвела. Может, им просто нравилось это место: ведь здесь жизненная сила ощущалась особенно мощно.
— А как ты отыскал меня, господин? — спросил Джек. — Ну, после того, как меня схватили.
— Я летел и по дороге расспрашивал воронов. Вороны — те еще сплетники. Им ведомо всё, что происходит на белом свете. Тебя они, конечно, не знали, но викингский корабль, идущий вдоль берега, не мог не привлечь их внимания. Буря загнала меня в укрытие, так что я добрался до корабля не раньше, чем он повернул на восток — то есть на последнем длинном отрезке пути.
— Ты последовал за мной даже за море, — произнес Джек, до глубины души растроганный.
— И здорово сглупил. Если бы ты не призвал меня с корабля, я бы точно канул в волны…
По верхам долины задувал прохладный ветер, но здесь, под рябиной, словно задержалась летняя теплынь. Повсюду в траве пестрели одуванчики и клевер, а из зарослей полевицы по берегам озера выглядывали лягушки.
— А почему ты сюда не вернулся? — спросил Джек.
— Слишком это было опасно. В этом теле Фрит отыскала бы меня где угодно. И приказала бы вырезать всю деревню. Кроме того, быть вороном мне по вкусу. Иногда даже слишком по вкусу.
— Как тебя понять, господин?
— Принимать чужой облик всегда опасно. Того и гляди забудешь, кто ты есть на самом деле…
— Это когда мы впервые попали в усадьбу Олава? — догадался Джек.
— Я так обрадовался, что это мерзопакостное плавание позади — одни шторма чего только стоили, и туманы, и разорение усадьбы Гицура, — что решил позволить себе немножко расслабиться. Улетел со стаей воронов и напрочь позабыл о том, что я вообще-то человек. — Бард неуютно поежился. — Как только я понял, что происходит, я сделался куда осторожнее: с тех пор старался с тобой не разлучаться.
Высоко в небе пронесся ворон. Птица описала круг — и снизилась у клетки.
— Гляди-ка, — шепнул Джек.
Пришлый ворон булькнул что-то, и еще, и еще раз — словно увещевая кого-то. Отважное Сердце просунул клюв в дверцу.
— Кр-рр, гули-гули, кр-рр, — проворковала птица. И взмыла в воздух. Отважное Сердце выскочил из клетки и, неистово каркая, устремился следом. Миг — и он, по-прежнему оглашая воздух криками, скрылся за краем долины.
— Когда служишь жизненной силе, видишь столько всего, сокрытою от прочих… — пробормотал Бард.
— А ежели и пытаешься что-то объяснить людям, так они ведь ни единому слову твоему не верят!
Джек пересказал свои приключения односельчанам, те вежливо дослушали до конца, после чего потребовали: «А теперь выкладывай, как оно было на самом деле. Байками Джайлза Хромонога мы уже по уши сыты». И сколько мальчик ни старался, переубедить соседей ему так и не удалось.
— Не сердись на них, — посоветовал Бард — Большинство людей живут в клетках собственных представлений. Так им спокойнее, понимаешь ли. Мир — страшное место, в нём полным-полно всею чудесного, великолепного и, как мы с тобою доподлинно выяснили, опасного. Летать дано не всем.
Джек собрался с духом — и задал-таки тот единственный вопрос, которого до смерти боялся:
— Господин… прав ли я был, когда отдал Торгиль охранную руну? Она же, как ни крути, воительница — и, как ни крути, наш враг…
Бард мягко улыбнулся, глядя на опустевшую клетку.
— Ни один добрый поступок не пропадает втуне, и никому из нас неведомо, каким благом он обернется. Руне суждено было перейти к Торгиль. Этого требовала жизненная сила; а девочка, вольно или невольно, тоже служила ей. К слову сказать, то-то она разозлится, когда поймет это!
— А почему ты не сказал Торгиль, кто ты есть на самом деле?
— Да я сто раз ей говорил, только несносная девчонка упрямо отказывалась верить. Зато Горная Королева сразу же меня раскусила, несмотря на обманный облик. От нее ничего не скроешь.
— Хотелось бы мне послушать, как ты проделал дыру в ее стене, — попросил Джек.
— Только не сегодня, — возразил Бард. — Ко мне и голос-то только-только вернулся: негодная птица своими воплями мне его здорово сорвала, пока я был в отлучке. Давай лучше просто посидим и полюбуемся уходящим летом.
Так они и сделали. Пчелы гудели над немногими оставшимися цветами, мирно журчал ручей, а рябина тихо шелестела на теплом ветерке. Здесь магия таилась в глубине, и воззвать к ней было не так просто, как в Ётунхейме, но магия эта казалась куда человечнее. Здесь — лучшее место на всём белом свете, подумал Джек.
Приложения
СВЯТОЙ ОСТРОВ
Уничтожение Святого острова Линдисфарн 8 июня 793 года потрясло англосаксов ничуть не менее, чем 11 сентября 2001 года потрясло американцев. То был совершенно нежданный удар с совершенно нежданной стороны. Саксы свято полагались на то, что море — лучшая защита. И к тому же верили, что никто не нападет на мирных, доверчивых монахов. Как же они ошибались!
Монастырь на острове Линдисфарн был основан в 635 г., а к 793 г. стал крупным центром учености и искусств. Когда появились пираты, монахи выбежали им навстречу — поприветствовать и пригласить к обеду. О том, что произошло дальше, рассказывается в моей книге: это описание заимствовано из «Англосаксонской хроники». Лишь одна-единственная великолепно иллюстрированная рукопись чудом избежала огня: это было Линдисфарнское Евангелие.
Это нападение ознаменовало начало викингских набегов на Британские острова… им суждено было продолжаться две сотни лет.
СКАНДИНАВЫ
Слово «викинг» означает «пират» или «грабитель». Викинги были родом из Дании, Норвегии и Швеции; в своей книге я называю их собирательным словом «скандинавы». Предполагается, что они изъясняются на древнедатском или древнеисландском; а Джек — на англосаксонском.
Со временем языки видоизменялись. Англосаксонский, он же древнеанглийский, трансформировался в среднеанглийский, а затем — в тот английский, на котором мы говорим сегодня. Древнеисландский превратился в исландский: на нём-то и говорят скандинавы в книге Кристин Иоханнсдоттир, преподавательница исландского в Канаде, любезно согласилась перевести на этот язык фрагменты диалога
