Джек обернулся к королеве — и та тотчас же поймала его взгляд. Отвернуться Джек уже не мог, как ни пытался. Фрит вернула себе человеческое обличие, но ослепительную красоту утратила. Она словно обрюзгла, отяжелела, вся сделалась какая-то комковатая, точно плохо замешенное тесто. Ее волосы лежали в корзине на полу, а лысую голову она прикрыла искусно вышитой накидкой.
— Пусть его накажут, — прошипела королева. Позади нее воздух словно бы всколыхнулся, и Джек убедился, что своей губительной силы Фрит нисколько не утратила — Хочу, чтобы этот ублюдок мучился так, как никто и никогда до него — много-много дней. Пусть он отчается, и вновь преисполнится надежды — и отчается опять.
— В таком случае ты никогда не вернешь себе былую красоту, — невозмутимо отозвался Руна.
— Это еще почему?! Как только он умрет, заклятие развеется!
— Боюсь, что нет, — Руна покачал головой — Это вам не дешевый балаганный фокус какой-нибудь. Джек — ученик Драконьего Языка.
— Драконий Язык! — взвизгнула Фрит. Воины пригнулись, затыкая уши. Король Ивар побледнел как полотно. — Он мертв! Он мертв! Он мертв!
— Но знание его живет, — возразил Руна. — Драконий Язык был самым могущественным скальдом Срединного мира, а Джек — его наследник.
— Вот теперь мальчишка точно живым отсюда не выйдет!
— Великая королева, — вмешался жрец Одина — Если это и впрямь одно из заклятий Драконьего Языка, то снять его может лишь тот, кто наложил.
— Это так, — согласился жрец Фрейи.
Фрит помолчала — видимо, собираясь с мыслями. Тени за ее спиной замерли, застыли недвижно.
— Ну что же, мальчик, — проговорила она почти нежно, — тогда чего же ты ждешь?.
Олаф вытолкнул Джека вперед. Мальчуган чувствовал, что его захлестывают ледяные волны — одна холоднее другой.
— Я… э-э-э… я… — пролепетал Джек.
— Ну же! Давай снимай заклятие!
— Я не знаю, как, — прошептал Джек.
— Что?!
Джек сглотнул.
— Я не знаю, как это сделать.
Вот теперь королева завизжала в полную силу — и все, кто был в зале, включая Олафа, рухнули на колени.
— Ну что ж, тогда и говорить больше не о чем, — промолвил жрец Одина.
— Прости, парень, мне очень жаль, — простонал Олаф. — Я думал, у нас еще есть шанс.
— У нас есть шанс, — подтвердил Руна. Торгиль помогла ему подняться на ноги и отряхнула старику колени: солома, устилающая пол королевского чертога, была густо замусорена объедками и костями, не говоря уже о блохах — Сейчас Джек, возможно, и не знает нужных магических слов, но он сможет обрести их в источнике Мимира.
— В источнике Мимира? — ошеломленно переспросил жрец Одина — Но ведь источник Мимира — в Ётунхейме!
— А я разве сказал, что задача эта простая?
— Пересечь границу Ётунхейма — значит, навлечь на себя бессчетные опасности, — промолвил король Ивар. — Я-то знаю. Я там бывал.
— И я тоже, — отозвался Олаф.
— Но с пропуском пройти можно, — промолвил Руна.
Все взгляды обратились к Фрит. Та свирепо нахмурилась.
— Мало любви питаю я к Ётунхейму. Родная мать выгнала меня из дому.
— Она не выгоняла тебя из дому, — терпеливо возразил король Ивар. — Она выдала тебя замрк. За меня.
— Это одно и то же, — презрительно бросила королева — Я-то мечтала о красавце-людоеде или о гоблине, но нет: мамаша заставила меня выйти за жалкого смертного. — Король Ивар провел рукой по глазам — словно слышал этот довод в сотый раз.
— Похоже на то, что… — Джек откашлялся: внимание Фрит тут же переметнулось на него. Даже в нынешнем своем обличье королева сбивала мальчика с толку: разум словно отказывал повиноваться. — Похоже на то, что твой единственный шанс исцелиться зависит от того, найду ли я источник Мимира, и… и… кстати, Руна, что я должен там сделать?
— Испить меду поэзии, — едва слышно прошелестел старый воин. — Это мечта любого скальда. Я стремился к этому всю жизнь… ну да что толку горевать о несбыточном? Мед поэзии омывает корни Иггдрасиля, древа, что прорастает сквозь девять миров. Это — сама жизненная сила, как сказал бы Драконий Язык.
По мере того, как Руна рассказывал, странное чувство вновь и вновь накатывало на Джека. Словно ветер пронесся над морем, и ястребы, сложив крылья, ринулись вниз, и дальние холмы окутал туман. Он видел себя словно со стороны: вот он, Джек, шагает через лес гигантских елей. В воздухе пахнет льдом — ну да, тут же кругом ледники. «Небеса милосердные, — подумал про себя Джек, — а ведь мне это приключение даже нравится!» Ощущение было столь непривычным, что мальчик даже задумался, а не болен ли он.
Он открыл глаза. Торгиль только что слюнки не пускала от восторга.
— Отыскать источник Мимира! — приговаривала она — Вот это подвиг из подвигов!
Даже у Олафа в глазах появилось мечтательное выражение.
— Звучит и впрямь заманчиво, — со вздохом признался король Ивар. — Но увы мне, я на сей подвиг уже неспособен. Ну что ж, мой троллий цветик, ты ведь дашь Джеку пропуск, чтобы твои родичи поняли, что он — гость, а не, хм, двуногая дичь?
Фрит насупила брови и принялась ломаться и капризничать. Все бросились ее улещивать, уговаривать и упрашивать. Ивар наобещал королеве целую гору подарков, и в конце концов Фрит изволила согласиться. Из складок платья она извлекла золоченую шахматную фигурку.
— Это ферзь, — объяснила она — Я украла его у матери. Как бы то ни было, она узнает эту фигурку. Но я должна быть уверена, что вы вернетесь, а не сбежите, поджав хвосты, точно шайка жалких клятвопреступников.
— Мы не клятвопреступники! — возмутился Олаф.
— Вчера ночью троллий кабан вырвался на свободу, — словно не слыша, продолжила Фрит. — Он, небось, уже на полпути к Ётунхейму, а это значит, что жертвы для Фрейи у меня нет.
«Не повезло», — мстительно подумал Джек.
— Сперва я подумала насчет Облачногривого, — улыбаясь смятению Олафа, сказала королева, — но тут мне в голову пришла мысль получше. Эта подаренная тобой девчонка Торгиль, совсем скисла. Не разговаривает, не смеется. Она меня утомляет. Вот я и решила а не пожертвовать ли Фрейе Люси?
— Нет! — закричал Джек.
— Я вот уже много лет не дарила богине смертного. Девчонка премиленькая; а если глупа как пробка — то Фрейе-то что за дело?
— Ты так не поступишь! Я тебе не позволю! — Джек рванулся к возвышению. И тут же отлетел назад, отброшенный мощью королевиной злобы. Он хватал ртом воздух. Со всех сторон его обступили смрадная тьма и холод. Только благодаря руне он не закоченел до костей.
— Если ты убьешь мальчика, чары развеять не удастся, — напомнил королеве старый скальд.
