Мальчик растерянно потупился. Об этой милой подробности Руна отчего-то не упоминал. Нет, такое приключение Джеку было вовсе даже не по душе. Ну, допустим, проделаешь ты долгий путь, терпя холод и голод. Ну, допустим, сразишься с троллями (хотя, если честно, мальчик рассчитывал, что с троллями расправится Олаф). Но никто не предупреждал, что придется вырывать себе глаз.
— Да ты не тревожься, — утешила его Торгиль. — Может, мы вообще этого источника не найдем. Ни Руна, ни Драконий Язык ведь не нашли.
— А я и не знал, что Драконий Язык здесь бывал, — удивился Джек — Но если уж и он источника не нашел, то у нас с тобой нет ни шанса. «И у Люси тоже», — подумал он с ноющим сердцем.
— Да тут не в уме дело, — возразила Торгиль. — Руна сказал, что тропу к источнику охраняют — норны. Они сами решают, кто отыщет источник, а кто — нет.
— Норны?! Отлично. Просто замечательно! А в этой треклятой дыре вообще есть кто-нибудь, кто не хочет тебя затоптать или, там, ногу оттяпать?
— Ох, нет! — возмущенно запротестовала Торгиль. — Норны поддерживают жизнь ясеня Иггдрасиля. Без них мир тот час же перестал бы существовать.
— Ну и кто же они такие? Небось, здоровенные, страхолюдные троллюги?
— Они — женщины, — ответила Торгиль. — Ну, то есть они выглядят как женщины. Так объяснял Руна, хотя сам он их не видел Они являются к новорожденному младенцу и решают, что за жизнь ему выпадет.
— Видать, когда я появился на свет, норны были не в настроении, — буркнул Джек, перебрасывая за спину мех с водой и мешок с припасами.
— Вот и со мной та же история, — серьезно проговорила Торгиль.
* * *
По мере того как: путники приближались к ледяной горе, воздух становился всё холоднее. Когда ветер дул оттуда, даже дышать было больно. Джек укутался плащом по самый нос. Вода в мехе не замерзала только благодаря теплу его тела.
Отважное Сердце дрожал мелкой дрожью; на лапках его поблескивали кристаллики льда. Ворон судорожно впивался когтями в Джеково плечо.
— Ах ты бедняга, — посочувствовал Джек птице. — Небось, уже жалеешь, что вообще нас повстречал. Ну, так уж и быть, давай понесу немножко… — Ворон благодарно забрался в мешочек, и мальчуган повесил его на шею.
«Чувствую себя ослом на свинцовом руднике, — думал Джек, шагая вперед. — Я нагружен так, что едва не падаю. Я изголодался и продрог. А впереди ждут разве что новые тяготы и страшная смерть. Норны меня явно недолюбливают. Ого, вот повезло-то! Торгиль соизволила на меня опереться».
Может, двух капель макового сока оказалось чересчур, а может, у Торгиль, в ее изнуренном, измученном состоянии, сил совсем не осталось, но она неожиданно зашаталась и схватилась за Джека. Глаза девочки закатились; Джек подумал, что она того и гляди потеряет сознание. Но нести-то ее он не в силах! Он и сам еле тащится! «Я — самый разнесчастный мальчик на всём белом свете, проклятый всеми норнами, сколько их там есть, — подумал он. — Хуже уже ничего и быть не может».
Но Джек крупно ошибался.
Глава 30
Смерть с небес
Для такой громадины драконица передвигалась на удивление бесшумно; по крайней мере, за гулом ветра и собственным дыханием Джек не расслышал ни звука Драконица налетела сзади, точно гонимый ураганом лист. И скогтила их — Джек даже пискнуть не успел.
Нет, убивать их сразу зверюга не стала Это было бы чересчур великодушно. Она просто подхватила детей и понеслась прочь, сомкнув вокруг них когти, словно прутья клетки. Сперва Джек даже не понял, что произошло. Раз — и вокруг него черные прутья; причем чуть ли не раскаленные. Земля резко пошла вниз и исчезла. В ушах засвистел ветер.
В следующее мгновение тишину разорвал жуткий, оглушительный, душераздирающий визг. Джек тотчас же узнал его: этот был тот самый яростный вопль, что давеча прозвучал над погребальным костром Олафа.
— Это… это… — У Джека слова не шли с языка От головокружительного полета и страха к горлу подступала тошнота.
— Это дракон, — закончила за него Торгиль. Джек видел, что девочка пытается разжать драконьи когти. Измученная и ослабевшая, она всё равно не сдавалась без боя.
Припекает, — заметал Джек. И, увы, нимало не погрешил против истины. От когтей исходил испепеляющий жар; мальчику приходилось вертеться и ерзать, чтобы не сгореть заживо. Между тем они поднялись уже довольно высоко над землей. А драконица всё летела и летела вперед, примерно на одном уровне с утесами При каждом взмахе крыльев лицо Джека овевали потоки раскаленного воздуха, а драконьи кости жалобно поскрипывали, точно корабль под парусами. А ведь это живой кнорр, ни к селу ни к городу подумал Джек, вспомнив, как много недель назад Олаф говорил нечто подобное: «Мы называем его так, потому что шпангоуты его всё время скрипят — кнорр, кнорр, кнорр. Привыкаешь к этому не сразу…
Тут драконица взмыла еще выше — и зависла в воздухе. Затем она разжала когти, и Джек с Торгиль, пролетев несколько метров, шлепнулись в кольцо камней. Со всех сторон на них уставились круглые, блестящие, пронзительные глаза. Джек едва не завопил от ужаса… он понял, зачем их сюда притащили. Учить драконят охотиться — вроде как кошка притаскивает котятам еще живых мышей.
— Бей между нагрудными пластинами у самой шеи, — шепнула ему Торгиль. — Так меня Олаф учил.
Джек ушам своим не поверил. Да ведь девчонка бодра и готова к битве! Сам же он, по правде говоря, ни к какой битве готов не был. Драконята его просто-напросто завораживали. Они шипели, раскачивались из стороны в сторону и выгибали шеи. Глазки их недобро поблескивали. И как только Торгиль может помышлять о драке — здесь?! Для них всё кончено. Они обречены!
Четверо чудищ — каждое раза в два крупнее Джека — собирались с мужеством, подстрекаемые увещеваниями матери Драконица, усевшись на краю гнезда и зажмурив гигантские золотистые глазищи, издавала булькающие звуки — ни дать ни взять, закипающий чайник.
Отважное Сердце высунул голову из мешочка и пронзительно каркнул Драконица отпрянула назад, словно ужаленная. Отважное Сердце выкарабкался наружу и спрыгнул на землю. Он снова каркнул — и бойко застрекотал что-то на своем языке. Драконица булькнула.
— Они что, разговаривают? — шепнул Джек.
— Не знаю. Следи за зелененьким. Он тут самый наглый…
Девочка не ошиблась: зеленый дракончик хищно поглядывал на лакомые кусочки, принесенные матерью, и уже облизывал свои чешуйчатые губки длинным змеиным язычком. С язычка срывались и с шипением падали на землю крупные капли слюны или чего-то (ведь слюна не шипит!) очень на нее похожего. Остальные трое опасливо косились на брата Эти были заметно меньше, и золотистые — в мать. Девочки, догадался Джек.
Между тем Отважное Сердце раскаркался и расстрекотался как безумный. Похоже, он убеждал в чём-то драконицу. Вот она зашипела, хлестнула хвостом. А затем резко взмыла в воздух и понеслась прочь.
