— Тихо,— приказал священник.
Дети послушно смолкли. Священник нараспев прочитал молитву и побрызгал на Эль-Вьехо святой водой. Она не прожгла дыр в его костюме, как случалось с демонами от святой воды Эль-Сасердоте Воланте. В глубине души Матт подозревал, что та, телевизионная, вода гораздо больше похожа на кислоту.
— Давайте же помянем нашего почившего брата,— сказал священник красивым звучным голосом и сделал знак собравшимся.
Никто не откликнулся. Лишь мистер Алакран пробормотал несколько слов, и тогда священник велел всем приблизиться и отдать последний долг покойному. Матт поднял глаза на Селию, надеясь, что хоть теперь-то им можно уйти, но женщина, решительно сдвинув брови, подтолкнула его к длинной череде гостей, медленно двигавшихся вдоль гроба.
«И что же мне теперь делать?» — подумал Матт, пытаясь разглядеть, как, приближаясь к гробу, ведут себя другие гости, но те, казалось, лишь слегка кивали и спешили выйти из салона.
Когда подошла очередь Селии, она перекрестилась и прошептала:
— Да будет Господь милостив к нему... Внезапно чья-то тяжелая рука опустилась Матту на
плечо.
— Это еще что такое? — прорычал священник. Вблизи он выглядел гораздо внушительнее.
— Эль-Патрон пожелал, чтобы он пришел,— сказала Селия.
— Этой твари здесь не место! — загремел священник.— Как смеет некрещеное отродье Сатаны издеваться над святым ритуалом?! Разве вы привели бы в церковь собаку?
Люди отшатнулись. У многих в глазах вспыхнула злоба.
— Прошу вас, святой отец, спросите у Эль-Патрона,— взмолилась Селия.
Матт не понимал, зачем она ввязывается в спор. Им все равно не победить, а ему совсем не хотелось испытывать унижение на глазах у всех. Он в отчаянии оглянулся по сторонам, но Эль-Патрон уже вышел.
— А вот святой Франциск
[11]
привел бы собаку в церковь,— неожиданно послышался ясный, звонкий голосок.
Мария! Откуда она взялась?! Матт обернулся и увидел, что она стоит у него за спиной. Вблизи девочка казалась еще красивее.
— Однажды он привел в церковь даже волка,— заявила Мария.— Он любил всех животных!
— Мария,— простонала Эмилия, стоявшая неподалеку.— Папа тебя убьет, если узнает, что ты вытворяешь.
— Святой Франциск воззвал к волку и велел ему больше не есть ягнят,— продолжала Мария, не обращая внимания на сестру.
— Мисс Мендоса,— сказал священник с куда большим уважением, чем прежде выказывал Селии.— Я уверен, вашему отцу нравится, что вы так решительно высказываете свое мнение, но, поверьте, я в этих делах разбираюсь несколько лучше вас. Святой Франциск говорил с волком за пределами церкви.
— Тогда и я буду говорить за пределами,— высокомерно заявила Мария, схватила Матта за руку и потащила его вдоль длинной череды столпившихся у гроба гостей.
— Вот узнает папа, он тебя убьет,— крикнула им вслед Эмилия.
— Не забудь наябедничать! — парировала Мария.
У Матта перед глазами будто туман стелился. Селия за ними не пошла. Он остался наедине с Марией, и она тащила его по коридорам туда, где, по ее мнению, им ничто не угрожало. Он чувствовал мягкое тепло ее руки и пряный аромат ее духов. И только когда за ними закрылась дверь, он понял, что оказался в музыкальной комнате.
Мария сняла шляпку, провела рукой по волосам и внезапно снова превратилась в маленькую девочку.
— Ну и жарища! — пожаловалась она.— Ну почему Эль-Патрон не разрешает пользоваться кондиционерами?
— Он хочет, чтобы все было как в его старой деревне,— ответил Матт.
Он не верил в собственное счастье. Мария здесь! И с ним!
— Тогда почему бы ему заодно не завести тараканов и крыс? Насколько я знаю, они в его деревне кишмя кишели.
— Он хотел забрать с собой только хорошее,— сказал Матт, пытаясь стряхнуть овладевшее им оцепенение.
— Хватит тратить время на эту ерунду! — воскликнула Мария, бросилась ему на шею и звонко поцеловала.— Вот! Это чтобы показать, что я тебя простила. Боже мой, как же я по тебе соскучилась!
— Правда?! — Матт хотел поцеловать Марию в ответ, но та увернулась.— Тогда почему ты избегала меня после... после больницы?
Ну вот. Дело сделано! Он напомнил ей о клоне мистера Макгрегора...
— Я была слишком потрясена,— очень серьезно ответила Мария.— Я знала... но не хотела тебе говорить...
— Что знала?
— Ой, кажется, кто-то идет!
И действительно, в коридоре послышались голоса. Матт недолго думая затащил Марию в чулан, нажал выключатель, и перед ними открылся потайной коридор. Девочка ахнула.
— Как в шпионском романе,— восхищенно прошептала она, когда дверца закрылась у них за спиной.
Матт нашарил фонарик, который держал у входа, и, взяв Марию за руку, на цыпочках двинулся вперед. Отойдя подальше, он разрешил ей остановиться и перевести дыхание.
16
Брат мой Волк
— Здесь даже жарче, чем снаружи,— пожаловалась Мария, утирая пот со лба.
— Я найду пустую комнату, и мы там спрячемся,— пообещал Матт.
Он показал девочке потайные глазки в стенах. Мария пришла в восторг, но тут же сморщилась от отвращения.
— Неужели ты сидишь тут и подглядываешь?! — спросила она.
— Нет! — Матт не на шутку обиделся. Ему, конечно, доводилось подслушивать за обедами, куда его не приглашали, но таким образом он просто хотел поквитаться с теми, кто им пренебрегает. А то, о чем говорила Мария, было по-настоящему гадко. Все равно что подглядывать в замочную скважину.— За кого ты меня принимаешь?!
— Ну не я же придумала этот потайной коридор. Интересно, кто его построил? — Шепот Марии оглушал Матта. Ее губы щекотали его щеку, по шее бегали мурашки.
— Эль-Патрон, наверное.— Матт пожал плечами.
— Скорее всего. Он такой параноик, вечно шпионит за людьми...
— Может, у него есть на то причины.
— Вот только он больше не может подсматривать в глазки,— хихикнула Мария.— Представь только, как он втискивает сюда свою коляску.
— Не смейся над ним!
— И не думаю. Честное слово! Слушай, может, пойдем в какую-нибудь комнату, пока я совсем не сварилась?
И они отправились на поиски. Матт отверг несколько комнат, потому что в них были люди, как вдруг вспомнил про склад, где стояли компьютеры и другое оборудование. Вся техника была заботливо укрыта пластиковыми пакетами. Там, наверное, хранились вещи, в которых Эль-Патрон по тем или иным причинам нуждался, но не желал выставлять на всеобщее обозрение, дабы не испортить впечатление столетней старости, которое неизбежно производил Большой дом.
