Онлайн книга «Прощальный поцелуй Греты Гарбо»
Оживившись, Фирсов полюбопытствовал: – Что подразумевается под прочими ценностями? – Во-первых, драгоценности Инессы Ольшанской. – Она была великой актрисой. – Великой актрисой и второй женой великого режиссера. Кирилл, кстати, не ее внук. – Вы сказали – во-первых… – следователь говорил отчетливым, ясным голосом. – Что? – не поняла Лионелла. – Драгоценности жены – это во-первых. – Мутная история. Большая часть ювелирных украшений исчезла еще до смерти Ольшанской. Между тем она владела редкими сокровищами. – Что во-вторых? – Бесчисленное множество предметов искусства. Как вы понимаете, Кирилл стал художником не на пустом месте. – Что-то я не видел его картин. – Думаете, их видел кто-то другой? – Лионелла пожала плечами. – Просто все привыкли считать Кирилла художником. Кстати, он окончил Академию художеств здесь, в Санкт-Петербурге. – Вернемся к предметам искусства, – напомнил ей Фирсов. – Это бессмысленно. Кирилл все промотал. К примеру, глиняная тарелка, расписанная Пабло Пикассо, ушла за бутылку вина. – Подвержен? – В каком смысле? – Пьет? – Не больше других. Как вы знаете, выпивка в среде художников – обычное дело. Кирилл Ольшанский – безалаберный человек. Пришли друзья, денег нет, снял со стены тарелку – и вуаля! К слову, о бессмысленных фразах: то, что легко досталось, не очень ценится. – В этой фразе – глубокий смысл, – сказал Фирсов, и Лионелла улыбнулась: – Наконец-то вы хоть в чем-то согласились со мной. Егор Петрович замолчал, и было ясно, что он ищет нужный вопрос. В конце концов вопрос прозвучал: – Ольшанский нуждается в средствах? – Об этом все знают. Он – на мели. – Что не помешало потратить приличную сумму за участие во вчерашней игре. – Не знаю, что взбрело ему в голову. «Зарядка для ума» подходит для скучающих дам и вышедших в тираж стариков. Но, как вы знаете, Кирилл на игру не пришел. – Мне это известно. Лионелла Баландовская отстранилась, чтобы оглядеть собеседника. В ее голосе послышалась напряженность: – Вы хотите обвинить Киру в убийстве? – С чего вы это взяли? – Тогда к чему такие вопросы? – Кажется, ясно: ведутся следственные действия. – Тогда вот вам крылатая фраза: бедность не порок. Помните, как у Островского? Если человек не имеет средств, это не вина его, а беда. Ольшанский тут ни при чем. – Откуда такое категоричное суждение? – Я слишком хорошо его знаю. – Тогда вопрос в тему: какой характер носят ваши с ним отношения? – Этот же вопрос вы задавали мне про Шмельцова. – Лионелла царственным жестом взяла стакан с минералкой и, не торопясь, отпила. – Не думаете же вы, что я сплю с каждым своим знакомым? Фирсов повинился: – Не хотел вас обидеть. Из всего сказанного делаю вывод: вы с Ольшанским – друзья. – С этого мы и начали, – благосклонно отозвалась Лионелла. – Что еще можете рассказать? – О Кире? – Ну, раз уж мы о нем говорим… На какие средства он существует? – Меня это никогда не интересовало. Возможно, продает картины. – Которых никто не видел? – вопрос следователя прозвучал с долей иронии. – Вы сами рассказали, что все ценности, доставшиеся Кириллу от деда, были им спущены… – Не все… – заметила Лионелла. – Значит, что-то у него все же осталось? – Несколько любимых картин и коллекция цветного стекла, которую собрала его мать. То, что я знаю… Возможно, осталось что-то еще. – Где все это хранится? – На даче. – Ага… – Фирсов отставил чашку. – Значит, дача все еще в его собственности. Где она, кстати, находится? – В Барвихе. – Насколько я помню, вы проживаете в той же деревне. – Если вас интересуют подробности – мы с Ольшанским соседи, – ответила Лионелла. – Насколько? – Ближе некуда. Нас разделяет только забор. Фирсов несколько оживился: – В таком случае вы многое о нем знаете. Она вскинула брови, слегка повела головой и отпила немного воды. – Забор очень высокий. – Послушайте… – Фирсов отвел разочарованный взгляд и уставился в стену. – Еще вчера я сказал вам, что мне не нужна полуправда. Не желаете говорить – скатертью дорога. Я вас не задерживаю. Такой поворот событий не входил в планы Лионеллы. Все теряло смысл: скромное платье в горошек и белый кружевной воротник. Созданный образ рассыпался, и Лионелла решила прекратить всякое резонерство. Если она не свидетель, тогда кто она? Лишиться такого развлечения было бы глупо. – Кирилл – своеобразный человек, – заговорила Лионелла более доверительно. – Не терпит никаких обязательств. – Значит, у него нет долгов? – Вовсе нет. К долгам он относится очень терпимо. Я бы сказала, легкомысленно. – Многим задолжал? – Слышала – да. – У вас брал взаймы? Она решительно покачала головой: – Никогда! Тогда Фирсов сказал: – А мне всегда казалось, что к друзьям за помощью идут в первую очередь. – Не в нашем случае, – промолвила Лионелла, и то, как сдержанно она поправила волосы, озадачило следователя. – Объясните, – сказал он отрывисто. – Ну, хорошо… В юности мы с Кирой встречались. – Ага… – проронив только одно слово, Фирсов дал понять, что ждет продолжения. – Нам было по семнадцать, и мы хотели пожениться. – Не вышло? – Как видите – нет. Обстоятельства сложились так, что нам пришлось расстаться. – Лионелла холодно взглянула на следователя. – Впрочем, к убийству это не имеет никакого отношения. – Пока – никакого. – Мне кажется или вы запугиваете меня? – поинтересовалась она. – Напоминаю: вы можете встать и уйти. И даже после этих слов Лионелла Баландовская осталась сидеть. – Вот видите, вам этот разговор нужен не меньше, чем мне, – сказал Фирсов. – Значит, вы с Ольшанским знакомы давно? – С детства. Дачи наших родителей были рядом. |