— Неужели вы думаете, — спросил он, — неужели вы действительно думаете, что кто-нибудь посторонний может получить от симфонии хотя бы половину того впечатления, как сам композитор, впервые слышащий, как она исполняется полным оркестром?
— Нет, — робко ответила мисс Дарлингтон. — Конечно же нет.
— Тогда станьте композитором! Украдите его музыку! Сделайте ее своей!
Он откинулся в кресле, и она впервые увидела, как он улыбнулся. Ботибол только что придумал это новое и довольно мудреное объяснение того, что он делал, но ему самому оно сразу понравилось, и он улыбнулся.
— Ну, мисс Дарлингтон, что вы об этом думаете?
— Я должна сказать, что это очень, очень интересно.
Она говорила вежливо, выглядела озадаченно и очень плохо его понимала.
— Хотели бы вы сами попробовать?
— О нет. Пожалуйста.
— Жаль, что вы не хотите попробовать.
— Боюсь, я не смогу прочувствовать все это так же, как вы, мистер Ботибол. Вряд ли я обладаю столь сильным воображением. — Она видела по его глазам, что он разочарован, и потому добавила: — Но я бы с радостью посидела в зале и посмотрела, как вы это делаете.
И тут мистер Ботибол вскочил со своего кресла.
— Придумал! — закричал он. — Фортепьянный концерт! Вы играете на рояле, а я дирижирую. Вы — величайший пианист, величайший в мире. Первое исполнение моего фортепьянного Концерта номер один. Вы играете, а я дирижирую. Величайший пианист и величайший композитор впервые сошлись в одном месте. Потрясающее событие! Слушатели сходят с ума! Ночные очереди за билетами. Концерт будет транслироваться по всему миру. Это будет… — Мистер Ботибол умолк; он стоял за своим креслом, держась руками за спинку, и как-то вдруг сразу смутился. — Извините, меня что-то занесло. Видите, как это бывает. Одна уже мысль о новом концерте заставляет меня возбудиться. Так скажите, мисс Дарлингтон, — добавил он умоляющим голосом, — вы сыграете со мной фортепьянный концерт?
— Ну прямо как дети, — сказала мисс Дарлингтон, но все же улыбнулась.
— Никто ничего не узнает. Никто, кроме нас, не будет об этом знать.
— Хорошо, — сказала она, чуть подумав. — Я согласна. Думаю, я немного свихнулась, но все равно я согласна. Это будет такая шутка.
— Прекрасно! — воскликнул мистер Ботибол. — Когда? Сегодня?
— Ну, я не знаю…
— Да, — с жаром сказал мистер Ботибол. — Пожалуйста. Пусть это будет сегодня. Приходите еще раз попозже, мы вместе поужинаем, а затем устроим концерт. — Было видно, что мистер Ботибол снова возбудился. — Нужно кое-что заранее спланировать. Мисс Дарлингтон, какой у вас любимый фортепьянный концерт?
— Ну, я сказала бы — бетховенский Императорский.
— Значит, Императорский это и будет. Сегодня вы его играете. Приходите на ужин к семи. Вечернее платье. На концерт всегда ходят в вечернем платье.
— У меня есть платье для танцев, но я его не надевала уже несколько лет.
— Вот сегодня вы его и наденете. — Он умолк и мягко спросил: — Мисс Дарлингтон, вы не слишком обеспокоены? Может, вам лучше этого не делать? Я боюсь, что меня снова занесет. Похоже, я вас на это толкаю. И я знаю, все это должно вам казаться огромной глупостью.
Вот так уже лучше, подумала мисс Дарлингтон, значительно лучше. Теперь я понимаю, что все будет нормально.
— Нет-нет, — сказала она. — Но вы меня немного напугали тем, что относитесь к этому слишком серьезно.
Когда она ушла, мистер Ботибол подождал минут пять, а затем пошел в пластиночный магазин и купил записи Императорского концерта. Дирижер Тосканини, играет Горовиц. Он тут же вернулся домой, сообщил пораженному дворецкому, что к ужину ожидается гостья, прошел наверх и переоделся во фрак.
Мисс Дарлингтон пришла ровно в семь. На ней было длинное платье без рукавов из какой-то блестящей зеленой материи, и мистеру Ботиболу она показалась не такой уже пухлой простушкой, как прежде. Он провел ее прямо в столовую, и, несмотря на молчаливое неодобрение Мейсона, ужин прошел вполне удачно. Она весело протестовала, когда мистер Ботибол наливал ей второй бокал вина, однако не стала отказываться наотрез. На протяжении всех трех блюд она весело щебетала, а мистер Ботибол слушал, кивал ей и подливал в бокал, как только тот опорожнялся наполовину.
Потом, когда они сели в гостиной, мистер Ботибол сказал:
— Мисс Дарлингтон, нам пора входить в свои роли. — Как и обычно, вино привело его в благодушное настроение, да и девушка, еще менее привычная к вину, чем он, чувствовала себя совсем неплохо. — Мисс Дарлингтон, вы — великий пианист. Как ваше имя, мисс Дарлингтон?
— Люсиль.
— Великая пианистка Люсиль Дарлингтон. Я — композитор Ботибол. Мы должны говорить, действовать и думать так, словно мы пианистка и композитор.
— А как звать вас, мистер Ботибол? Что обозначает буква Э.?
— Эйнджел
[3].
— Да нет, не может быть.
— Не нет, а да, — раздраженно сказал мистер Ботибол.
— Эйнджел Ботибол, — пробормотала мисс Дарлингтон и начала хихикать, но тут же одернула себя и сказала: — Мне кажется, это весьма необычное и примечательное имя.
— Мисс Дарлингтон, вы готовы?
— Да.
Мистер Ботибол встал и начал нервно расхаживать по комнате. Затем он взглянул на свои часы.
— Уже почти девять, — сказал он. — Мне сказали, что зал набит битком. Нет ни одного свободного места. Я всегда перед концертом нервничаю. А вы, мисс Дарлингтон, вы нервничаете?
— Да, конечно, особенно когда выступаю с вами.
— Я думаю, слушателям понравится. Я вложил в этот концерт буквально всего себя. Сочинение едва меня не убило. Я болел потом несколько недель.
— Бедняжка, — сказала мисс Дарлингтон.
— Ну, теперь пора, — сказал мистер Ботибол. — Оркестранты все уже по местам, пойдем и мы.
Он провел ее по коридору, заставил задержаться перед дверью, пока сам он проскользнул внутрь, включил свет и проигрыватель. Затем он вернулся за ней, они вместе вышли на сцену, и раздались аплодисменты. Они стояли и кланялись темному залу, а аплодисменты никак не смолкали. Затем мистер Ботибол поднялся на подиум, а мисс Дарлингтон села за фортепьяно. Аплодисменты наконец утихли. Мистер Ботибол поднял палочку. Следующая пластинка легла на место, и зазвучал Императорский концерт.
Это было нечто потрясающее. Тонкий как тростинка, без малейшего следа плеч, мистер Ботибол стоял на подиуме в парадном фраке и размахивал руками приблизительно в такт музыке; пухлая мисс Дарлингтон в блескучем зеленом платье сидела за клавиатурой огромного рояля и что было сил барабанила обеими руками по немым клавишам. Она замечала те эпизоды, где рояль не участвовал, и в таких случаях чопорно складывала руки на колени и смотрела отрешенно вперед. Мистер Ботибол подумал, что она особенно великолепна в медленных пассажах второй части. Ее руки мягко скользили вверх и вниз по клавиатуре, она наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, а однажды, продолжая играть, совсем прикрыла глаза. Дирижируя бурной последней частью, мистер Ботибол утратил равновесие и упал бы с подиума, не успей он схватиться за латунные перила. Но как бы то ни было, концерт царственно приближался к своему мощному завершению. А затем раздались аплодисменты. Мистер Ботибол прошел назад, взял мисс Дарлингтон за руку и подвел ее к краю сцены; они стояли и кланялись, кланялись, кланялись под громкое хлопанье и крики «бис» и «браво». Четырежды они покидали сцену и четырежды возвращались, а затем, в пятый раз, мистер Ботибол прошептал:
