Лэнгдону потребовалось время, чтобы переварить эту новость.
Амбра Видаль сама вписала имя убийцы в список гостей?
И теперь говорит, что ничего не знает?!
Прежде чем Лэнгдон успел осознать это до конца, Фонсека протянул свой мобильный Амбре:
– Don Julián quiere hablar con usted
[41].
Амбра едва ли не отшатнулась от телефона.
– Передайте ему, что со мной все в порядке, – проговорила она. – Я перезвоню ему чуть позже.
Выражение лица у телохранителя было такое, словно он не верит собственным ушам. Он прикрыл микрофон рукой и шепотом обратился к Амбре:
– Su alteza Don Julián, el príncipe, ha pedido…
[42]
– И что с того, что принц? – взорвалась она. – Если он собирается стать моим мужем, то должен уважать меня и предоставлять мне свободу, когда это необходимо. Я только что стала свидетельницей убийства, мне сейчас нужно время прийти в себя! Скажите, что я перезвоню.
Фонсека уставился на женщину. В его взгляде явно читалось презрение. Потом он повернулся и отошел в сторону, чтобы продолжить разговор.
Лэнгдону диалог, свидетелем которого он случайно стал, помог открыть одну маленькую тайну. Амбра Видаль – невеста Хулиана, принца Испании? Теперь понятно, почему к ней относятся как к знаменитости и рядом с ней все время агенты Королевской гвардии. Вот только не ясно, почему она отказалась поговорить с женихом. Принц, должно быть, жутко обеспокоен, особенно если смотрел трансляцию по телевизору. И тут же Лэнгдон сделал еще одно открытие, на этот раз страшное.
Боже мой… Амбра Видаль связана с Королевским дворцом Мадрида.
Что это может значить? У Лэнгдона мороз пошел по коже – он вспомнил о сообщении с угрозами, которое прислал Эдмонду епископ Вальдеспино.
Глава 24
В двухстах метрах от королевского дворца, в кафедральном соборе Альмудена, епископ Вальдеспино сидел в своем кабинете, не сводя глаз с экрана ноутбука. Трансляция из Бильбао приковала его к креслу. Он даже не сменил парадное одеяние на обычное.
Новостей теперь хватит надолго.
Насколько он мог судить, международные СМИ уже начали бить в барабаны и трубить в трубы. Ведущие новостные агентства приглашали крупных религиозных деятелей и известных ученых, чтобы обсудить презентацию Кирша, все наперебой предлагали разные версии, кто и почему убил знаменитого футуролога. Средства массовой информации сходились в одном: кто-то пошел на самые крайние меры для того, чтобы об открытии Эдмонда Кирша так никто и не узнал.
Вальдеспино надолго задумался. Потом взял мобильный.
Рабби Кёвеш ответил после первого же гудка.
– Какой ужас! – Его голос почти срывался на крик. – Я видел все по телевизору! Мы должны немедленно связаться с властями и рассказать все, что знаем!
– Рабби, – сдержанно ответил Вальдеспино, – я согласен, события приняли страшный оборот. Но прежде чем действовать, надо как следует все обдумать.
– А о чем тут думать? – горячился Кёвеш. – Совершенно ясно: кто-то не остановится ни перед чем, чтобы похоронить открытие Кирша! Это же мясники! Я уверен, убийство Саида – тоже их рук дело. Они наверняка знают про нас, и теперь очередь за нами. У нас с вами есть моральное обязательство – пойти к властям и рассказать об открытии Кирша.
– Моральное обязательство? – переспросил епископ Вальдеспино. – А может, вы хотите предать информацию гласности, чтобы ни у кого не осталось причин заткнуть рот нам с вами лично?
– Наша безопасность тоже важна, но не в ней дело, – возразил рабби. – У нас моральное обязательство перед всем миром. Я сознаю, что открытие Кирша ставит под удар фундаментальные религиозные убеждения. Но за свою долгую жизнь я хорошо усвоил одну истину: вера всегда выживает, даже перед лицом великих испытаний. И я не сомневаюсь, что это она тоже переживет, даже если мы обнародуем открытие Кирша…
– Я понял вас, друг мой. – Епископ старался говорить как можно спокойнее. – Я слышу решимость в вашем голосе и уважаю ваше мнение. Хочу, чтобы вы знали: я полностью открыт для обсуждения и готов проявить гибкость. Но все же, если мы соберемся обнародовать то, что знаем, молю вас: давайте сделаем это вместе. При свете дня. Достойно. Не предаваясь отчаянию, не под впечатлением жуткого убийства. Давайте спланируем наши действия, обдумаем их и выберем формат, в котором представим эту новость.
Кёвеш молчал. Вальдеспино слышал, как тяжело дышит старик.
– Рабби, – продолжил епископ, – сейчас самый острый и безотлагательный вопрос – обеспечение нашей личной безопасности. Мы имеем дело с убийцами, и если вы будете привлекать к себе повышенное внимание – например, пойдете к властям или на телевидение, – это может привести к трагедии. Больше всего я беспокоюсь именно за вас. Сам я рядом с дворцом в безопасности, но вы… вы же совсем один в Будапеште! Теперь уже ясно, что открытие Кирша развязало борьбу не на жизнь, а на смерть. Пожалуйста, позвольте мне позаботиться о вас, Иегуда.
После небольшой паузы Кёвеш спросил:
– Из Мадрида? Но как это возможно?..
– Королевская семья предоставляет в мое распоряжение свою службу безопасности. Оставайтесь дома и заприте двери. Я попрошу двух агентов Королевской гвардии отправиться за вами и доставить вас в Мадрид. Мы будем спокойны, зная, что вы под надежной защитой, мы сможем поговорить с глазу на глаз и обсудить, как лучше действовать дальше.
– Допустим, я прилечу в Мадрид, – неуверенно проговорил рабби. – А вдруг мы с вами не сможем договориться о том, что делать дальше?
– Мы обязательно договоримся, – заверил его епископ. – Знаю, я консерватор, но я еще и реалист, как и вы сами. Вместе мы найдем верный путь. Я в это верю.
– А что, если не найдем? – не унимался Кёвеш.
Вальдеспино почувствовал, как свело мышцы пресса, но, сделав паузу, перевел дух и ответил настолько спокойно, насколько мог:
– Иегуда, если мы с вами так и не сможем выработать единую линию, тогда мы останемся друзьями и каждый пойдет своим путем, сделает то, что сочтет правильным. Даю вам слово, так и будет.
– Спасибо, – сказал Кёвеш. – Полагаюсь на ваше слово. Я прилечу в Мадрид.
– Хорошо. А сейчас заприте двери и ни с кем не разговаривайте. Соберите дорожную сумку. Как только все организую, я позвоню и скажу, что нужно делать. – Вальдеспино помолчал. – Не теряйте веры. Скоро увидимся.
Вальдеспино дал отбой с тяжестью в сердце. Он подозревал, что в дальнейшем контролировать Кёвеша будет непросто – одними призывами к разуму и осмотрительности не обойдешься.
