– Что за наклейка? – грозно спросил Фонсека. – Мы поднимем по тревоге местную полицию, пусть ищут.
– Эту наклейку, – зазвучали слова Уинстона в голове Лэнгдона, – я не смог идентифицировать, но, сравнив изображенный на ней знак со всеми известными миру символами, нашел одно совпадение.
Лэнгдону оставалось только поразиться, насколько быстро работают электронные мозги Уинстона.
– Знак на наклейке, – продолжил тот, – повторяет древний алхимический символ – амальгамация.
Что, простите? Лэнгдон ожидал, что это будет логотип какого-то гаража или политической организации.
– На ветровом стекле наклейка с символом… амальгамации? – Фонсека, совершенно ничего не понимая, вытаращил глаза. – Здесь какая-то ошибка, Уинстон, – сказал Лэнгдон. – Зачем кому-то лепить на машину символ алхимического процесса?
– Не знаю, – ответил Уинстон. – Но это единственное совпадение, которое я нашел. Точность – девяносто девять процентов.
Фотографическая память Лэнгдона тотчас подкинула ему изображение алхимического символа амальгамации.
– Уинстон, опиши, что ты видишь на ветровом стекле.
Ответ последовал без промедления:
– Символ состоит из одной вертикальной линии, которую пересекают три короткие горизонтальные. Над вертикальной линией – перевернутая арка.
Точно. Лэнгдон нахмурился.
– А у этой арки наверху есть засечки?
– Да. Совсем коротенькие горизонтальные линии с каждой стороны.
Тогда ничего не скажешь. Это амальгамация.
Лэнгдон на минуту задумался.
– Уинстон, ты можешь прислать мне фото с камеры?
– Конечно.
– Пусть вышлет мне на телефон, – потребовал Фонсека.
Лэнгдон отправил Уинстону номер агента, и спустя несколько секунд звякнул сигнал сообщения. Собравшись вокруг Фонсеки, все начали рассматривать зернистое черно-белое фото. Это был вид сверху – черный седан на пустой подъездной аллее.
И действительно, в нижнем левом углу ветрового стекла Лэнгдон разглядел наклейку с тем самым символом, который только что описал Уинстон.
Амальгамация. Очень странно.
Недоумевая, Лэнгдон движением пальцев увеличил фото на экране телефона. Наклонился и внимательно, во всех деталях, рассмотрел изображение.
И мгновенно увидел отличие.
– Нет, это не амальгамация, – объявил Лэнгдон.
Изображение почти такое же, как в описании Уинстона, но не точно такое же. А в науке о символах разница между «почти» и «точно» – огромна. Иначе пришлось бы считать нацистскую свастику и буддистский символ совершенства одним и тем же символом.
Вот почему иногда человеческий мозг работает лучше компьютера.
– И это не одна наклейка, – продолжил Лэнгдон, – а две разные, и одна немного накладывается на другую. Нижняя называется «Папский крест». Сейчас он очень популярен.
После избрания самого либерального понтифика в истории Ватикана тысячи людей во всем мире поддерживали нового папу, рисуя и наклеивая где только можно кресты с тремя горизонтальными линиями – даже в Кембридже, штат Массачусетс.
– А U-образный символ наверху – это вообще отдельная наклейка, – сказал Лэнгдон.
– Теперь я вижу, что вы правы, – признал Уинстон. – Сейчас найду телефонный номер этой компании.
И снова Лэнгдон удивился, как быстро работает Уинстон. Он уже идентифицировал логотип компании?
– Превосходно, – одобрил Лэнгдон. – Позвоним, и тогда станет возможным отследить передвижения автомобиля.
Фонсека, казалось, ничего не понимал:
– Отследить передвижения! Но как?
– Машина беглеца – арендованная. – Лэнгдон ткнул пальцем в стилизованную букву U на ветровом стекле. – Компания «Убер».
Глава 26
Читая сомнение в глазах Фонсеки, Лэнгдон не мог понять, что поразило агента больше – мгновенная дешифровка наклеек на стекле или странный выбор автомобиля для побега Авилы. Он заказал «Убер», думал Лэнгдон, прикидывая, что это было – хитрый ход или чудовищная недальновидность.
Вездесущие автомобили «по первому требованию» – сервис «Убер» завоевал мир всего за несколько лет. При помощи смартфона любой человек в любую минуту может связаться с постоянно растущей армией водителей «Убера», а те очень неплохо зарабатывают, превращая личный автомобиль в импровизированное такси. В Испании «Убер» легализовали недавно, и местные водители обязаны наклеивать логотип компании – букву U – на ветровое стекло. Очевидно, водитель, увезший Авилу, оказался еще и поклонником нового папы.
– Агент Фонсека, – заговорил Лэнгдон, – Уинстон говорит, что взял на себя смелость отправить фотографию машины беглеца в местное полицейское управление, чтобы ее разослали всем постам и патрульным.
Глаза у Фонсеки полезли на лоб. Лэнгдон понял, что агент, прошедший весьма серьезную подготовку, прежде никогда не участвовал в погоне. Фонсека не знал, то ли благодарить Уинстона, то ли посоветовать ему не лезть в чужие дела.
– А сейчас он как раз набирает номер экстренной связи компании «Убер».
– Нет! – скомандовал Фонсека. – Давайте номер мне. Я сам позвоню. «Убер» скорее пойдет на контакт с агентом Королевской гвардии, чем с каким-то компьютером.
Лэнгдон вынужден был признать, что Фонсека, пожалуй, прав. Кроме того, гвардии лучше бросить свои силы на поиски преступника, чем на доставку Амбры в Мадрид.
Пока Фонсека набирал полученный от Уинстона номер, у Лэнгдона крепла уверенность, что они точно найдут преступника – это вопрос каких-то минут. Определять местоположение автомобиля – основа бизнеса компании «Убер»; каждый, у кого есть смартфон, при желании может узнать, в какой точке планеты сейчас находится любой из водителей «Убера». Все, что требуется от Фонсеки – попросить оператора установить координаты водителя, который недавно взял пассажира у служебного входа музея Гуггенхайма.
– ¡Hostia! – выругался Фонсека. – Automatizada
[44]. – Он тыкал пальцами по экрану телефона, очевидно, следуя указаниям автоответчика, предлагающего разные опции меню. – Профессор, как только доберусь до этого «Убера» и прикажу отследить машину, я передам дело местной полиции. А мы с агентом Диасом повезем вас и сеньориту Видаль в Мадрид.
– Меня в Мадрид? – изумился Лэнгдон. – Нет, я никак не могу поехать с вами.
