Вся его жизнь была как шоу. И это еще один блистательный номер.
Сегодня зрелище казалось особенно странным. Кирш мертв, но его электромобиль сам приехал на Каррер-де-Провенса и теперь, медленно двигаясь по тротуару, приближался к элегантным гаражным воротам сквозь расступающуюся толпу.
Репортеры и операторы бросились к машине, пытаясь разглядеть, кто там, за сильно тонированными стеклами. Послышались удивленные возгласы.
– Она пустая! За рулем – никого! Откуда она взялась?
Охранники Каса-Мила уже видели этот фокус, поэтому спокойно оттесняли народ от машины и от открывавшихся ворот гаража.
Пустая машина Эдмонда вернулась в гараж, словно верный пес, который приполз домой после смерти хозяина, подумал Гектор.
Как призрак, бесшумно, «тесла» въехала в ворота, и толпа взорвалась аплодисментами, приветствуя любимую машину Эдмонда. А спорткар привычным маршрутом стал медленно спускаться по спиральному пандусу на одну из первых в Барселоне подземных парковок.
– Я и не знала, что у вас клаустрофобия, – прошептала Амбра Лэнгдону, лежащему рядом с ней на полу «теслы». Втиснутые между вторым и третьим рядом сидений и накрытые черным пластиковым ковриком, который Амбра нашла в багажнике, они были недостижимы для посторонних взглядов.
– Переживу, – мрачно откликнулся Лэнгдон. Его больше тревожило, как машина сама доедет до места. Она спускалась по крутой спирали – как бы во что-нибудь не врезаться.
Несколько минут назад, когда они остановились прямо на проезжей части у ювелирного магазина «Даниель Виор», Уинстон дал им четкие указания. Амбра и Лэнгдон, не выходя из машины, перебрались назад, к третьему ряду сидений, а потом, нажатием одной кнопки на смартфоне, Амбра активировала программу привычной для «теслы» автопарковки.
Машина медленно ехала по улице, и Лэнгдон, чувствуя тепло тесно прижавшейся к нему Амбры, вспомнил первые свидания с симпатичными подружками на заднем сиденье авто. Тогда я нервничал сильнее, подумал он. И это странно – ведь сейчас он лежит рядом с будущей королевой Испании в машине, которая куда-то едет сама, без водителя.
Наконец «тесла» съехала с пандуса на горизонтальную поверхность, сделала несколько медленных поворотов и плавно остановилась.
– Вы на месте, – доложил Уинстон.
Амбра сбросила коврик, села и осторожно выглянула в окно.
– Никого. – И она стала выбираться из машины.
Лэнгдон вышел следом за ней и теперь с облегчением оглядывал просторный гараж.
– Лифты в главном фойе, – бросила Амбра и направилась в сторону спирального пандуса.
Неожиданно внимание Лэнгдона привлек странный предмет. На бетонной стене подземной стоянки прямо напротив парковочного места Эдмонда висела картина в изящной раме – живописное морское побережье.
– Амбра, – позвал он. – Эдмонд что – повесил картину на парковке?
Она кивнула.
– Я спрашивала его об этом. Он ответил: приятно, когда у входа в дом тебя встречает красота.
Лэнгдон усмехнулся. Ох уж эти холостяки.
– Эдмонд очень любил этого художника, – вмешался Уинстон. Он автоматически переключился, и его голос теперь доносился из телефона Кирша, который держала в руке Амбра. – Узнаете автора?
Лэнгдон понятия не имел, кто бы это мог быть. Хорошая акварель, морской пейзаж, ничего похожего на любимый Эдмондом авангард.
– Это работа Черчилля, – сказала Амбра. – Эдмонд часто его цитировал.
Черчилль. Лэнгдон не сразу понял, что речь идет об Уинстоне Черчилле – знаменитом английском государственном деятеле, который был не только героем войны, историком, оратором, лауреатом Нобелевской премии по литературе, но и талантливым художником. Лэнгдон вспомнил, как однажды Эдмонд процитировал этого английского премьер-министра в ответ на замечание, что религиозные фанатики ненавидят его: У вас есть враги? Отлично. Значит, у вас есть убеждения!
– Эдмонда восхищала разносторонняя одаренность Черчилля, – сказал Уинстон. – У людей редко бывает такой широкий спектр талантов.
– Так это в честь Черчилля Эдмонд назвал тебя Уинстоном? – спросил Лэнгдон.
– Да, – ответил компьютер. – Со стороны Эдмонда это высшая похвала.
Ему приятно, что я спросил про имя, подумал Лэнгдон. Раньше он считал, что «Уинстон» – аллюзия на «Уотсон». Так назывался компьютер фирмы «IBM», который в свое время победил в телевизионной игре «Рискуй!»
[82]. Но, без сомнения, Уотсон по сравнению с современным искусственным интеллектом – простейший одноклеточный организм.
– Ладно, – сказал Лэнгдон и двинулся к лифту. – Пора наверх. Надо наконец найти то, за чем мы сюда пришли.
В этот самый момент в Мадридском кафедральном соборе Альмудена командор Диего Гарза, стиснув в руке мобильный телефон, в полном смятении слушал то, что докладывала ему пиар-координатор королевского дворца Моника Мартин.
Вальдеспино и принц Хулиан вышли за охраняемый периметр?
Гарза не мог представить, что все это означает.
Они поехали по Мадриду на машине церковного служки? Но это же безумие!
– Мы можем обратиться в службу дорожной безопасности, – сказала Мартин. – Суреш считает, что камеры дорожного наблюдения помогут нам отследить…
– Нет! – оборвал ее Гарза. – Никто не должен знать, что принц находится вне дворца без охраны. Его безопасность – самое главное для нас.
– Поняла вас, сеньор, – сказала Мартин, и в ее голосе зазвучало странное напряжение. – Тут выяснилось кое-что насчет утраченной записи телефонного звонка.
– Да-да, слушаю, – проговорил Гарза, с изумлением наблюдая за странным поведением своих агентов. Внезапно они приблизились и окружили его со всех сторон. Гарза не успел и глазом моргнуть, как они с профессиональной сноровкой отобрали у него табельное оружие и телефон.
– Командор Гарза, – с непроницаемым лицом сказал старший из них. – Мне приказано вас арестовать.
Глава 52
Если посмотреть на Каса-Мила с высоты птичьего полета, может показаться, что видишь знак бесконечности. Два черных овальных провала в крыше – открытые внутренние дворики, пронизывающие дом сверху донизу. Глубина каждого – чуть более тридцати метров, и Лэнгдон сейчас стоял на самом дне одного из них. Смотреть вверх было страшновато – возникало ощущение, что находишься не в патио, а в глотке гигантского чудовища. Пол под ногами скошенный и неровный, вверх поднимается винтовая лестница, чьи кованые перила напоминают бугристые каверны морской губки. Небольшие джунгли – вьющиеся листья винограда и парящие над перилами лестницы пальмы – словно стремятся заполнить собой все окружающее пространство.
