Я, получив от государя вишню, стоял на крыльце близ ступенек лестницы, где толпились кадеты; среди толпы пройти было трудно. Императрица, проходя мимо меня, желая сойти с лестницы в сад, пожаловала мне свою ручку, чтобы я помог ей сойти вниз с лестницы.
Это обстоятельство опять привело меня в какой-то неописанный восторг. Я подумал, за что это судьба сегодня балует меня? Когда я свел государыню с лестницы за левую ручку, она меня поблагодарила, сказав «merci, mon enfant»
[329], и потрепала меня по щеке.
17 июля нас всех кадет водили в Нижний Петергофский сад к фонтану «Самсон», для взятия штурмом каскада. Эта потеха представляла взятие штурмом крепости Каскад. Ставили нас колонной левым флангом к бассейну фонтана «Самсон», а впереди нас возвышалась каменная лестница с высокими 7 ступенями.
С самого верху этой лестницы бежит обильной струей вода и обливает все ступени лестницы. По этим ступеням надо было влезать наверх. Государь, государыня и вся царская фамилия располагались наверху на площадке близ Верхнего дворца, где был поставлен стол с подарками или призами, которые раздавались самой государыней тем из кадет, которые влезали первыми.
Шесть человек, получивших подарки, целовали ручку царицы. Я получил яшмовую печатку. Подарки эти приготовлялись на Петергофской гранильной фабрике из разных сибирских камней яшмы: печатки, кольца и другие предметы. Директором этой фабрики – ваш старый финляндский товарищ действительный статский советник Козин.
Чтобы влезать на водяную крепость, надо было ожидать команды. По команде самого государя «ура!» все бросаются к лестнице каскада и с криком «ура!» влезают на крепость. Когда окончилась эта потеха и нас повели обратно в лагерь, все мокрые, в одежде, идя мимо каналов, устроенных для фонтанов, кадеты опять бросались в воду и плавали, продолжая купаться.
Часто приезжал государь в лагерь, чтобы видеть всех кадет. Обыкновенно приезд государя оглашался криком дежурных «все на линию», и тогда все летали с восторгом и счастьем увидеть нашего обожаемого отца-благодетеля. В один из воскресных дней посетил государь наш лагерь, в это время многие из родных и родителей кадет были в лагере.
Государь, поздоровавшись с кадетами 1-го кадетского корпуса, увидал несколько частных лиц, стоявших впереди линии. Приветствуя посторонних лиц, он обратил свое внимание на одного отставного Семеновского офицера, который стоял без шапки, имея шинель, сложенную на левой руке. Тотчас спросил его фамилию.
Услыша знакомое имя, государь вспомнил, что офицер этот был командиром роты лейб-гвардии Семеновского полка в то время, когда государь, будучи великим князем, командовал этим полком. Император, оставив свою шинель в коляске, вышел из экипажа, обнял отставного старика семеновца и, расцеловав его, сказал: «Здравствуй, старый товарищ», посадил его с собой в коляску и увез во дворец.
Вот, мой родной дорогой папочка, все, что у нас делается в корпусе и в лагерях и как нас балует наш общий отец, царь и благодетель.
Еще скажу вам, что я получил письмо от дяденьки Ивана Максимовича Марина; он пишет, что возьмет меня после лагерей к себе в отпуск. Он с тетенькой будут жить в селе Пулкове близ Царского Села, где обыкновенно стоит 1-й батальон Семеновского полка, которым он командует. Деньги, которые вы мне прислали, дорогой мой папочка, я все истратил и еще задолжал разным разносчикам и корпусному булочнику Степану за пеклеванники с маслом и молоко.
Должен я 5 рублей. Сильно пристают и больше на книжку не дают. Прошу вас, родной мой, не гневайтесь на меня, что я так много задолжал. Пришлите: надо расплатиться. Обнимаю вас, родной мой, да хранит вас Бог! Молюсь за вас и прошу вашего благословения. Любящий сын ваш и друг
Из Записок графа А. Х. Бенкендорфа
1830 год
[330]
Приезд Галиль-паши. – Новые кадетские корпуса. – Поездка государя в Новгородские военные поселения и Москву. – Варшавский сейм и речь императора Николая. – Приглашение государя княгинею Чарторыжскою в ее имение Пулавы. – Путешествие в южные военные поселения. – Возвращение в Варшаву. – Окончание заседаний Варшавского сейма. – Возмущение в Севастополе. – Холера в Оренбурге. – Июльская революция. – Путешествие в Финляндию. – Прервание сношений с Франциею. – Признание Луи-Филиппа королем Французским. – Поездка в военные поселения. – Холера в Москве. – Болезнь государя. – Карантин в Твери. – Бельгийская революция. – Начало Польской революции. – Речь государя на разводе. – Временное правительство в Варшаве. – Посылка манифеста в Варшаву и письма к генералу Хлопицкому
В исходе января 1830 года приехал в Петербург, чрезвычайным послом Оттоманской Порты, Галиль-паша, один из любимцев султана.
Целью его миссии было дать наглядное доказательство доброго согласия, восстановленного между обеими державами, и вместе с тем изъяснить всю признательность его повелителя за великодушие и умеренность, явленные нашим государем при заключении мира, которого надежность упрочивалась его условиями, устранявшими всякий повод к разрыву.
Галиль-паша, высадившийся в Одессе, встречен был там, а впоследствии и в Петербурге, со всеми почестями, подобавшими его сану. В столице его и всю его свиту поместили в прекрасном доме, на полном казенном содержании. Государь принял его в публичной аудиенции, с обычным блеском нашего двора, в Георгиевской зале. Простой и благородный в своем обращении, посол всем очень понравился.
Были только неприятно поражены его костюмом, в котором каприз султана заменил живописное национальное одеяние турок длинною безобразною мантией, а азиатскую чалму – пунцовою фескою с кисточкою. Галиль-паше самому, казалось, было неловко и как-то совестно в этом наряде, немало способствовавшем к отдалению турок от султана, который, вместо того чтобы в эту критическую минуту искать сближения с фанатическим своим народом, как бы нарочно оказывал презрение к народным обычаям и даже одежде.
Галиль-паша, подобно Хозреву-мирзе, объездил все общественные заведения в столице, присутствовал ежедневно при разводе, являлся также в театрах и в домах частных лиц и вообще остался очень доволен сделанным ему приемом; но в особенности был тронут милостями государя, который, вручив ему богатые дары для султана, осыпал и его самого, вместе с чиновниками его свиты, щедрыми подарками.
* * *
До этой эпохи кадетские корпуса находились только в обеих столицах. Государь, ввиду увеличивающейся охоты к просвещению и потребности в нем, определил умножить число этих заведений и учредить корпуса еще в Новгороде, Полоцке и пр. В Полоцке он предназначил для сей цели здания, принадлежавшие в прежнее время иезуитам и их школе, а в Новгороде
[331] – одну из штаб-квартир военных поселений.
