Я ясно вижу, что дела не могут так продолжаться, если вы и Паскевич уедете; человек этот, предоставленный самому себе, поставит вас в такое же положение, по отношению знания дела и уверенности, что он будет действовать согласно нашему направлению, как это было до отъезда Паскевича в Москву, – я не могу взять на себя этой ответственности.
Итак, зрело обсудив все и в ожидании второго курьера от вас, если он не привезет мне других данных, кроме тех, которые вы уже дали мне понять, я не вижу другого средства, как предоставить вам воспользоваться данным полномочием для удаления Ермолова. Я предназначаю Паскевича на его место, так как я не усматриваю из ваших донесений, что он в чем-либо нарушил обязанности, налагаемые самой строгой дисциплиной.
Обесчестить же этого человека, отозвав его при таких обстоятельствах, было бы против моей совести. Вы замените тогда Мадатова, кем признаете за лучшее, потому что оставить его там нельзя; может быть, Иловайский был бы хорош для этого. Для управления краем я пришлю Сипягина, по прибытии курьера с решительными известиями, которого я ожидаю от вас.
Итак, повторяю, если следующий курьер не привезет новых разъяснений к сообщенным уже обстоятельствам, то приступите немедленно к исполнению моих указаний и тотчас же известите меня. Необходимо вам сперва устроить Паскевича надлежащим образом и разъяснить ему всю важность назначения, к которому я призываю его при настоящих обстоятельствах, и всю цену моего к нему доверия; как честный человек и как бывший мой начальник, он сумеет, я отвечаю за него, исполнить мои желания.
Крайне необходимо дать ему хорошего начальника штаба, будет ли это Гурко или Ренненкампф, это мне все равно; сделайте только так, чтобы быть уверенным, что назначаемое лицо в состоянии поддерживать порядок в деталях; что касается до остального, он сумеет все сделать. Может быть, Красовский оказался бы лучше всех, короче, предоставляю вам полную свободу выбора, лишь бы он был хорош.
Вот, любезный друг, мое последнее слово, и повторяю вам еще, что оно остается в силе на тот случай, если ваш курьер, которого я ожидаю, не привезет мне других известий, как последние, полученные вчера.
Слух о войне с турками, если он верен, очень важен, но я предполагаю, что он вымышленный.
Да наставит вас Бог в ваших начинаниях и примите мою благодарность за ваше усердие и заботы в столь трудном деле. Да поможет вам Бог и да устроит все к лучшему.
Ваш навеки
Николай
С.-Петербург. 27 марта 1827 г.
[167] (Перевод с фр.) Курьер ваш прибыл ко мне вчера, любезный друг; я читал и перечитывал ваши интересные письма и, вникнув в их смысл, я поздравлял себя, что заранее предначертал вам то, что должен бы был сообщить вам как окончательный результат всего привезенного последним курьером.
Я снова убедился в полной невозможности оставить дела в прежнем положении, т. е. видеть вас и Паскевича вне этого края, а следовательно, себя, отданного на жертву недоумениям, беспокойствам и т. д., как это имело место до командировки вашей и Паскевича. Я радуюсь, что дал назначение Паскевичу, ибо я вижу из вашего письма, что в случае, если мой выбор на нем остановится, вы не считаете необходимым продлить ваше отсутствие.
Вы усмотрели из моего последнего письма, что я предоставлял вам оставаться столько времени, сколько вы признаете нужным для надлежащего водворения на месте Паскевича и установления нового порядка; повторяю вам это еще и предупреждаю, что я послал вчера приказание Сипягину отправиться немедленно в Тифлис для исполнения должности военного губернатора Грузии в отсутствие Паскевича, которого я приказом завтрашнего дня назначаю вместо Ермолова, со всеми его правами.
Бог да благословит этот важный шаг и дарует вам силу разума и достоинство, необходимые в столь знаменательную минуту. Да поможет вам Бог, любезный друг, точно так же, как и всем находящимся там честным людям.
Тотчас же по получении этого приказания известите меня, равно как и о его исполнении; сообщите мне все возможные подробности о том, каким образом все совершилось; только без шума и скандала; я воспрещаю всякое оскорбление самым положительным образом и делаю вас всех в том ответственными, но отстраните всякую комедию и неуместные слезы; пусть все совершится в порядке, с достоинством и согласно точному порядку службы.
Я уполномочиваю вас удалить Мадатова, Вельяминова, одним словом всех лиц, коих вы признаете вредными. Обратите все ваше внимание на то, чтобы с самого приезда Сипягина между ним и Паскевичем установились бы должные отношения, основанные на полном доверии; я рассчитываю на ваше усердие, любезный друг, и на ваше умение при устройстве в самом начале этой важной отрасли службы так, чтобы не нужно было иметь в будущем какие-либо опасения.
Подтвердите Сипягину, что я надеюсь, интриги не будут более в ходу у тамошнего начальства, и что я рассчитываю на него для предупреждения последствий столь вредного направления.
Я со вниманием прочел предположение кампании. Я полагаю возможным совершить переход через Аракс, с целью идти на Тавриз, этим летом, только в таком случае, если были бы уверены не встретить неприятельской армии или же удалось разбить ее при открытии кампании; вместе с тем следует быть уверенным в продовольственных средствах. Поэтому решение этой части кампании я предоставляю вам и Паскевичу.
Что касается до осенней кампании, если персияне окажутся несговорчивыми, то во всяком случае необходимо начать ее взятием Тавриза. Оттуда можно действовать согласно предложенному плану. Я очень стою за экспедицию на Инзили, но я сомневаюсь в возможности перевозки предполагаемого числа войск; может быть, было бы достаточно овладеть этим пунктом с тою целью, чтобы удержать его как почти верный залог для получения желаемых условий мира.
Во всяком случае, я воспрещаю по той стороне Аракса принятие всякого заявления подданства России; мы можем признать независимость ханств, но не присоединение их к нашей империи; нам достаточно Эриваня и комп. Удовольствуемся этим и не зайдем далее в наших расчетах.
Если оказалось бы необходимым отменить кивера, я уполномочиваю вас заменить их персидской барашковой шапкой, прикрепив к ней наш отличительный знак или бляху; это будет лучше предполагаемых шапок, которые слишком уродливы.
Посылаю вам, на всякий случай, морскую фуражку, которая, по своей чрезвычайной легкости, может быть, как мне кажется, пригодною, в особенности будучи покрыта чехлом из белого холста. Я согласен на введение предложенных суконных белых башлыков, равно как и жилетов из белого сукна.
Здесь все идет хорошо; я очень доволен. Толстой действует хорошо, и мы весьма довольны Чернышевым. Дело комиссариата идет как нельзя хуже, и вскоре надо будет резко высказать мнение министру и Путяте, что очень беспокоит меня; я, впрочем, знаю это только частным образом от Толстого.
Нашим всем поклон и в особенности вашему частному секретарю. Я с нетерпением буду ожидать от вас известий. Прощайте, любезный друг, да наставит вас Бог и возвратит скорее.
