Ежели, однако, вероломство Австрии дойдет до решительного наступления на нас, или в Малую Валахию, или в Молдавию, тогда, разумеется, что ты должен сам решить общее отступление на избранное поле сражения, где, собрав сколько наиболее нужно, дать решительное сражение и тогда с помощью Божиею: Cela aura е́tе́ reculer pour mieux sauter.
Душевно тебя благодарю, что ты бережешь войско, и нельзя не радоваться малому числу больных и умерших. Благодарю еще душевно, что ты сам не теряешь духа, да и умеешь столь славно его поддерживать во всех войсках.
Надежду не теряем; напротив, наше доверие в Божий милосердный промысл должно быть неограниченно; так оно и здесь во всех сословиях. Нашим поклон; обнимаю душевно. Господь с тобою и с нами.
Навсегда твой искренно доброжелательный
С.-Петербург. 20 марта (1 апреля) 1854 г.
[262] Сейчас прибыл Мирбах с радостным твоим донесением из Мачина. Слава Богу за Его щедрую милость, слава тебе за отлично обдуманные и столь же славно исполненные соображения, слава сподвижникам твоим и неоцененным храбрым войскам за отличный, беспримерный подвиг!
Надеюсь, что сей первый важный шаг будет началом столь же славных в течение похода 1854 года. Отголосок его раздается вдаль, друзьям нашим, но и разозлит еще более врагов наших. Кажется, что они не так-то скоро готовы будут, и ранее месяца не ожидаю их появления ни у Одессы, ни в Крыму, ни в Поти.
Этот месяц надо употребить в пользу. Но как? Мысли сообщу князю Варшавскому [Паскевичу], и ежели он не будет противен, то сообщит тебе к исполнению. Все еще зависит от расположения Австрии. Ежели пойдет к лучшему, то наше дело будет не в пример легче и проще. Покуда надо готовить продовольствие и фураж, подвезть осадную артиллерию и погрузить на суда и стараться поднять нашу флотилию выше по Дунаю, в особенности ежели турки бросят Гирсово.
Кажется мне, что Силистрия должна быть предметом всех наших усилий, лишь только успокоены будем насчет Австрии. Чем скорее приступим к осаде ее, чрез что удастся предупредить подход к ней союзников, тем вернее считать можем на успех.
Ежели сомнительное положение Австрии не дозволит нам воспользоваться теперешним впечатлением на турок смелой нашей переправой и потому лишит нас выгодной минутой приступить к Силистрии, – тогда останется выжидать, что сами турки предпримут и как осуществятся все намерения, приписываемые англичанам и французам.
Но думаю, что с этим и выгодное время года будет утеряно в ущерб здоровья войск; впрочем, осторожность может нас поневоле к сему принудить. Итак, все зависеть будет от того, что ожидать можно от Австрии, что ты скорее нашего узнаешь.
Последние известия из Вены подают некоторую надежду на более благоразумный образ действий и на полный нейтралитет по примеру Пруссии – но уверенности в том еще не имею, и потому неизвестность эта крайне меня связывает в разрешении дальнейших действий.
Это же положение Австрии лишит меня всякой надежды на содействие сербов, разве успехи греческого восстания не воспламенят славян до того, что они пренебрегут угрозами Австрии и подымутся без нас. Все это быть может, но нельзя на это рассчитывать и еще менее основывать наши действия.
В знак моей особой благодарности за твою верную и отличную службу и того искреннего уважения и дружбы, которые к тебе имею, желаю, чтоб изображение того, которому ты оказываешь столько услуг, было с тобой неразлучно, как знак его признательности.
Жена тебя поздравляет со славным успехом. Поспеши представить к награде отличившихся. До приезда князя Варшавского пиши мне по-прежнему. Нашим всем поклон.
Душевно обнимаю. Бог с тобою. Твой искренно доброжелательный
Письмо Императора Николая Павловича князю А. С. Меншикову
[263]
С.-Петербург. 10 февраля 1854 г.
Считаю нужным тебя уведомить, любезный Меншиков, что я приказал, для скорейшего усиления способов обороны Крыма, направить в тебе сейчас всю резервную бригаду 14-й дивизии; желаю, чтобы ты назначил ее собственно для обороны Кинбурна и Севастополя с тем, чтоб, в случае нужды и до прихода 16-й дивизии, ты мог бы употребить 1-ю бригаду 14-й дивизии для полевых действий вне Севастополя, в особенности для занятия теснин, ведущих от Феодосии вовнутрь края, в тылу Севастополя
[264].
Вместе с тем, чтоб елико возможно ускорить приход хотя части 16-й дивизии, я приказал головной бригаде следовать на подводах, что, надеюсь, ускорит ее прибытие почти двумя неделями, т. е. что прибыть могут к 15 апреля.
Атаки или форсирования входа в Севастополь с моря не опасаюсь и почти что желаю, ибо надеюсь на милость Божию, что отобьемся славно.
Не думаю, чтоб и высадка вблизи Севастополя была опасна, ибо другого к сему места не знаю, как по дороге в Бахчисарай под высотой, где Северное укрепление. Да и тут надо будет подыматься на высоту и брать штурмом укрепление, что даром не обойдется.
Гораздо опаснее высадка в Феодосии или у Алушты, ибо, ежели не остановить неприятеля в дефилеях, он может беспрепятственно взять рейду в тыл, и флот наш без действия пропадет.
Потому полагаю, что надо будет всеми силами стараться воспрепятствовать ежели не самой высадке, то по крайней мере следованию чрез дефиле на Симферополь и далее к Инкерману.
Но ежели и сие не удастся, тогда надо решиться сейчас флот вывесть в море и, обогнув юго-западный мыс Крыма, хотя с неравными силами, идти атаковать флоты у Феодосии, на смерть или победу.
Лучше погибнуть в бою с честью, чем дать себя сжечь в гавани без боя. Бог милостив; может быть и мы победим, хотя и с жестокой потерей. Причем не надо забыть, что ежели десант будет исполнен и корпус, его исполнивший, углубится в край, то вряд ли полагать можно, чтоб флот смел далеко удалиться от места высадки, и, вероятно, мы застигнем его или в Феодосии, или близ оной в море.
