При этом я должен тебе заметить, что все это отзывается сплетнями и голословными нареканиями Морск[ого] вед[омства] на сухопут[ные], до которых я не охотник. Наблюдения за исправностью крепости лежат на прямой обязанности коменданта, который теперь по твоему желанию назначен из Адмиралов, следовательно, ему следовало снестись с надлежащим начальством, если он считал это нужным, а не поручать Путятину, который сам нигде не был, жаловаться тебе.
Прошу, чтобы подобные дрязги впредь не повторялись. Ты и брат Николай, вы оба, служите мне, и ваше дело состоит в том, чтобы друг другу помогать, а не ссориться. Аминь.
С Кавказа продолжают поступать самые удовлетворительные известия, Ген[ерал] Евдокимов
[279] обложил самый Веден, откуда Шамиль
[280] с конницею заблаговременно убрался в Иакерию, куда самое население просит его удалиться. В скором времени можно надеяться, что Ведень будет в наших руках, не с тем, чтобы его брать, но чтобы стоять там твердой ногой. – Вот покуда и все.
Обнимаю тебя, Санни и милого Николу от всего сердца.
Да хранит вас Бог! – Жена и дети вас также обнимают.
Твой верный друг и брат А.
№ 47. Александр II – Константину Николаевичу
С. Петербург 31-го Марта/12-го Апреля 1859.
Письмо это вручит тебе, любезный Костя, радостный жених Мансуров (Николаевский Озеров)
[281], который, несмотря на свою помолвку, с тем же рвением готов продолжать полезные свои труды относительно Иерусалимских дел. Он изустно передаст тебе все, что здесь по этому было решено, и ты усмотришь из копии утвержденного мною журнала особого комитета, что, кажется, дело пошло на лад и впредь, надеюсь, столкновения разных властей будут отстранены.
Поездка твоя в Иерусалим будет весьма кстати, и прошу тебя стараться успокоить и ускромнить, сколько возможно, излишнюю пылкость нашего арх[имандрита] Кирилла. Боюсь, что при всех его хороших качествах он по строптивости своего характера не перессорился бы как с греческим духовенством, с которым нелегко ладить, так и с нашим консулом
[282] и самим Мансуровым. – Надеюсь в этом на тебя, что тебе удастся их примирить и объяснить общую благую цель, для которой можно, кажется, жертвовать личностями, имея в виду подобное святое дело.
Мансуров вручит тебе также наперстный крест для Иерусалимского патриарха и две панагии для его наместников, которые поручаю тебе дать им моим именем, если ты останешься, как я надеюсь, доволен приемом. При этом я должен тебе сказать, что я весьма был доволен всеми моими разговорами с Мансуровым и нашел в нем при всей пылкости (le feu sacrе́
[283]), которую я люблю встречать в нашем молодом поколении, много рассудительности и истинного благородства в чувствах. Поэтому разрешаю тебе представить его к награде, какую ты сочтешь приличной.
Благодарю тебя за милое письмо из Неаполя от 11/23 марта. К сожалению, вскоре после того узнали мы по телегр[афу] сначала о нездоровии Санни, а потом и твоем собственном. Дай Бог вам обоим скорее оправиться и продолжать благополучно ваше путешествие.
Обнимаю милого Николу за его милое письмо и за присылку вещей как Па и Ма, так и братцам и сестрам, все были очень этим обрадованы.
Теперь насчет твоего возвращения. – Желаю, чтобы ты воротился сюда к открытию памятника Папа́, т. е. к 25-му Июня. Поэтому разочти, как тебе будет угоднее ехать, ибо, следуя с эскадрою, едва ли ты поспеешь вовремя. О намерениях Санни я ничего не знаю, но если ей доктора не предпишут какого-либо лечения на водах, то нахожу приличным, чтобы и она сюда воротилась к тому же времени.
Этим вы будете иметь утешение застать еще здесь дорогую Матушку, с которою вы бы иначе разъехались. – Здоровье ее, благодаря Бога, поддерживается. Она, как тебе уже, вероятно, известно, переехала на 2-ой нед[еле] вел[икого] поста в Аннич[ков] Дв[орец], откуда намерена воротиться в З[имний] Д[ворец] в вербную Субботу.
Политические дела все еще в той же запутанности, благодаря упрямству Австрии, поддерживаемой двуличностью Англии. До этих пор не могли еще сойтись насчет оснований для конгресса, и навряд ли он состоится, а если и будет, то едва ли удастся упрочить на долгое время мир. Дай Бог только нам оставаться сколь возможно долее зрителями той борьбы, которая неминуемо должна вспыхнуть рано или поздно в Италии.
Здесь покуда, благодаря Бога, у нас все спокойно, и занятия идут своим порядком.
Обнимаю вас обоих и Николу от всей души. Помолитесь за нас Богу у Гроба Господня.
Да хранит вас Бог.
Твой верный друг и брат А.
№ 48. Константин Николаевич – Александру II
