Я отдал дань общению и был вынужден остаться на ужин. Единственная персона, которую мне было приятно видеть, – малышка Апраксина
[369], ибо я знаю, что она любит тебя. Мне хотелось тебя, вот и весь сказ. Помолюсь теперь за нас и лягу, прижимая тебя к своему сердцу, которое тобою только и дышит. Люблю тебя без памяти и хотел бы опять bingerle.
Пятница 2/14 февраля в 9½ часа утра.
Чтобы доказать тебе, милый ангел, что я лечусь ради тебя, я не пошел на утреннюю прогулку, ибо сейчас 19 [градусов] мороза, и я имел счастье получить твое восхитительное вчерашнее письмо, каждое слово которого проникает мне прямо в сердце, и ты знаешь, что это сердце принадлежит тебе навсегда. […]
Я умоляю тебя сообщить, как ты чувствуешь себя сегодня утром, ибо страх, чтобы ты не заболела, не дает покоя и гнетет меня. Вдруг почувствуешь себя плохо, заклинаю тебя, не выходи на холод, хотя это и лишит меня удовольствия тебя видеть. Ради Бога, успокой меня и не оставляй меня в неведении о том, что с тобою происходит, если бы к несчастию ты занемогла. Поскольку сейчас у нас церковный праздник, я иду на службу и буду молиться за тебя с большим пылом, чем когда-либо. Не забывай, что ты моя жизнь.
№ 8. Княжна Екатерина Долгорукова – Александру II
С. П. Четверг, 11/23 ноября 1871, в 1 час пополудни.
Я только-только вернулась, ходила к Муш
[370] и обратно; прогулка заняла около получаса, и теперь я лишь жду момента встречи с тобой, что сделает меня счастливой. Твое милое письмо, которое я сейчас получила, как всегда было мне приятно, я люблю тебя до безумия, ты мой воображаемый муж, моя жизнь, мое все, и я должна признаться, что ничто не сравнимо со счастьем обожествлять тебя, как это делаю я, и наслаждаться неистовством ощущения, что мы принадлежим лишь друг другу перед Богом и наша связь навсегда.
Ничто не сравнится с этим чувством, и это возвышает нас в наших глазах. Я знаю, ты горд, как и я, но и ты беспрестанно благодаришь Бога.
Спасибо за утку, которую я завтра съем с аппетитом, поскольку она была убита моим обожаемым мужем, в которого я безумно влюблена и очарована, а также за множество лис, убитых за последние два раза, из них получится прекрасный и очень большой ковер, который согреет мне ноги.
Я чувствовала, что во время охоты, как и всегда и везде, ты думал обо мне, наши мысли всегда с нами, и мне жалко, что у нас нет общих воспоминаний, связанных с Гатчиной, мне грустно от этого, но надеюсь, что однажды они у нас появятся. О! Как бы я хотела быть в твоем кабинете, когда ты вернешься с охоты, и вместе пить чай, хотя я понимаю, что ты стремишься ко мне.
Нам одинаково пусто, когда мы вдали один от другого, и я чувствую, что ты будешь вздыхать обо мне. Это переполняет нас больше, чем когда-либо, и мы ощущаем с еще большим счастьем, что вся наша жизнь сосредоточилась в нас. Пора обедать, потом я поеду в карете с Муш.
Да хранит и благословит нас Бог.
В 11 часов вечера
Наша встреча на Садовой была лучом солнца для нас, ты был так прекрасен в гусарской каске, и я гордилась своим воображаемым мужем, затем я потеряла тебя в Невской перспективе
[371] и не могла утешиться, что ты не заметил меня под аркой, как можно быть таким рассеянным. Но как же было хорошо очутиться в объятиях друг друга и забыть весь мир дома.
Я хочу, чтобы ты знал, что я получила невероятное наслаждение и чувствую себя пронизанной им, до́лжно признать, что это удовольствие ни с чем не сравнить. Я обожаю с аппетитом ужинать рядом с тобой, а потом вместе отдыхать, продолжая болтать, одним словом, все радость, если я со своим обожаемым мужем. Ты не видел меня на площади, ты был слишком далеко от меня, и это заставило меня грустить.
Обнимаю тебя и люблю страстно, ангел мой, мое все.
Да придет нам на помощь Бог, да благословит нас.
Пятница 12/24 ноября 1871 года в 10 часов утра
Я немного спала, но сон был беспокойным и недолгим, меня переполняет нетерпение, я не могу дождаться 2¼ часов, чтобы увидеться с тобой.
Не опаздывай.
Обнимаю тебя и люблю крепко, ангел, кукушечка моя, мое все.
Да хранит нас Бог. Люблю тебя. Твоя навсегда.
№ 9. Княжна Екатерина Долгорукова – Александру II
С. П. пятница в 11¾ часа утра.
Твое милое письмо, которое я получила накануне, наполнило меня радостью, и отражает и мои чувства. Действительно, нужно признать, это настоящее счастье – обожать друг друга, так как обожаем мы, и быть полностью поглощенными, околдованными и охваченными лишь одним чувством – принадлежности друг другу навсегда перед лицом Бога и нашей совести.
Я понимаю, что ты наслаждаешься этим, также как и я, и что это возвышает тебя в твоих собственных глазах, и, возможно, мы были созданы, чтобы осуществить это священное зачатие
[372], перед которым все бледнеет.
Не могу утешиться, что ты не заметил меня вчера, когда шел в Институт
[373], что же касается наших bingerle, они волшебны. Я обожаю болтать с тобой, оставаясь в постели, и надеюсь, что Бог не оставит меня в моих родах, которые пугают меня ужасно, о чем я тебе уже говорила. Именно твое присутствие придаст мне смелости и поможет терпеливо вынести ожидающую меня боль, мой ангел, моя радость, мое все. Я хорошо видела тебя на площади и ожидала, что встречусь с тобой, но, к несчастью, ты был далеко и не видел меня. […]
Как прекрасно быть вместе и говорить себе, что для нас больше ничего не имеет значения. Я хочу, чтобы это чувство переполняло нас еще больше, чем раньше, и чтобы мы желали лишь снова и снова видеть друг друга.
Да хранит нас Бог и да благословит нас. Обожаю тебя!
В 7½ часов.
Наша чудная прогулка доставила мне радость, так уютно и сладко, когда мы вместе, до́лжно признаться, что оставаться вместе – ни с чем не сравнимое счастье. Обожаю наши милые беседы, когда я лежу, прижавшись к тебе, и я должна тебе признаться, что я наслаждалась как безумная под нашим милым одеялом, что так хорошо нас согревает.
