Зачем Бальзак взялся за такую тему? Возможно, он решил показать все стороны общества, особенно те скрытые грани, которые оказывают особенно пагубное влияние, если их подавлять или закрывать на них глаза. Но что же сам Бальзак? Надо сказать, что его современники питали кое-какие подозрения на его счет – отчасти из-за его дружбы с признанными гомосексуалистами вроде маркиза де Кюстина и Ипполита Ожера, социалиста-дилетанта, который помогал Латушу обставлять квартиру Бальзака в 1829 г. Еще более непристойные слухи касались отношений Бальзака с молодыми писателями, которых он приблизил к себе после смерти отца. С 1831 по 1836 г. Бальзак «усыновил» нескольких симпатичных и неумелых молодых людей, из которых он надеялся воспитать литературных рабов, как Вотрен воспитывает Растиньяка и Люсьена. Но в тот период, когда талант Бальзака расцвел в полную силу – романист, как Бог, проводил опыты над реальной жизнью.
Латуш был другим. Он был старше Бальзака на четырнадцать лет. Если верить братьям Гонкур, Лора де Берни ревновала Бальзака к Латушу387. В самом деле, письма Латуша к Бальзаку не развеяли бы ее подозрений. Еще до возвращения Бальзака из Фужере Латуш писал: «Ты… посылаешь меня к черту, очевидно, потому что дружба женщина [то есть изменчива]388 и из-за того, что ты обладаешь надо мной властью, так как знаешь мои чувства… возвращайся в Париж и убирайся на хер – как можно быстрее».
Письма Латуша полны сексуальных намеков, как завуалированных, так и вполне откровенных. Сам Бальзак намекает на то, что у его бывшего друга имеется постыдная тайна. Он сообщает Эвелине Ганской, что он сам, возможно, и одиозен, но хотя бы «скрывает свою личную жизнь». Тем не менее даже в конце жизни Латуш, ожесточенный и бедный, не пытался распространять слухи о грехах и ошибках Бальзака. Называя своего друга «хорошеньким мальчиком», он, возможно, просто дразнит его. В письмах Эжена Сю можно найти гораздо более откровенные намеки; так, он любит в конце письма упоминать о половых органах: «Пригласи меня на обед, – пишет он, – или на ужин, или в постель… Куда хочешь… Восхищаюсь твоей крайней плотью. Я весь твой. Эжен С.»389
Для тогдашних литературных авангардистов нарушение всяческих табу было почти обязательным. Среди представителей богемы модно было подражать женскому поведению и наряжаться в женское платье390. «Женственность» была непременной частью игры. Нам кажется, что любые физические отношения, во всяком случае с Латушем, были крайне маловероятны. И все же некоторая интимность в отношениях и взаимное поддразнивание довольно тесно связано с внезапным окончанием их дружбы. Бальзак прежде никогда не жил в одном доме с близким другом; он понял, что в эмоциональном отношении опустился на большую глубину. В конце концов, табу – не просто неудобные правила поведения, но также и своего рода самоцензура. Пять лет спустя, готовя к публикации рукопись «Отца Горио», Бальзак добавил небольшую сцену, которая почти неуловимо напоминает, что самые большие сюрпризы в жизни таятся внутри. Жака Коллена (он же Вотрен) только что по доносу мадемуазель Мишоно арестовал глава Сюрте. Старой деве предварительно сообщили, что беглый каторжник «не любит женщин»; впоследствии она с любопытством наблюдала за тем, как Вотрен соблазнял Растиньяка:
«– Господин де Растиньяк, конечно, на стороне Коллена, – ответила она, испытующе и ядовито глядя на студента, – нетрудно догадаться почему.
Эжен рванулся, как будто хотел броситься на старую деву и задушить ее. Он понял все коварство этого взгляда, осветившего ужасным светом его душу»391.
Вспыхнул ли в душе самого Бальзака ужасный свет, когда он, сознательно или бессознательно, разорвал отношения с Латушем? Несомненно, открытие осветило в его творчестве новые, неизведанные проходы. Например, в рассказе «Сарразин» он подробно пишет о гомосексуальном желании. Кроме того, в письмах Бальзак довольно часто ссылается на «женские» стороны своего характера. Однако самый интересный текст не касается ни мужчины, ни женщины.
В конце 1829 г., когда Бальзак поссорился с Латушем, Анри Мартен занимал парижан представлениями нового искусства укрощения львов. Годом позже в «Ревю де Пари» появилась статья Бальзака «Страсть в пустыне», которая произвела настоящую сенсацию. В статье утверждалось, что своим успехом Мартен обязан не просто обычной невинной дрессировке. Солдат, брошенный в Сахаре, просыпается и понимает, что лежит рядом со спящей пантерой. Они вступают в нетрадиционную, хотя и гетеросексуальную, связь: «Это была самка с ослепительно-белым мехом на брюхе и бедрах. Несколько пятнышек, похожих на бархат, образовали красивые браслетики на лапах. Белым был и мускулистый хвост, чей кончик украшали черные кольца. Верхняя часть ее шкуры была желтая, как необработанное золото, но очень мягкая и гладкая, и носила характерные признаки, напоминавшие о тонко нарисованных розах, которые отличают пантер от других представителей семейства кошачьих… Когда взошло солнце, пантера вдруг открыла глаза и сильно потянулась, как будто хотела избавиться от судороги. Потом она зевнула, обнажив свои устрашающие клыки… “Совсем как кокетливая женщина!” – подумал француз, глядя, как она катается по песку»392.
Даже в скотоложестве можно провести тонкую грань между любовью физической и платонической. Романы Бальзака предлагают не больше конкретных доказательств, чем его жизнь, зато они замечательно иллюстрируют его растущее стремление эксплуатировать, в литературных целях, все стороны своего – и читателей – характера.
Возвращение Бальзака к писательскому поприщу совпало не только с концом дружбы с Латушем, но, что еще важнее, со смертью его отца. 19 июня 1829 г. Бернар Франсуа наконец потерпел поражение в своем стремлении жить вечно и умер незадолго до своего восемьдесят третьего дня рождения. Он, впрочем, дожил до вполне преклонного возраста и мог считать себя победителем – ведь то время лишь 0,6 процента парижан доживали до восьмидесяти лет393. Более того, путь Бернара Франсуа в могилу ускорил несчастный случай – он попал под омнибус394. Бальзак подозревал более коварные, тайные причины: отец в больших количествах поглощал пилюли, которые доказывали, что погоня за бессмертием – губительная страсть. Кроме того, он до старости сохранил плодовитость, доказательства чего испытала на себе по крайней мере одна жительница Вильпаризи. Из-за похождений Бернара Франсуа семья за три года до его смерти вынуждена была переехать в Версаль.
Горе от потери единственного человека на свете, который был на него похож, усугублялось чувствами не такими поучительными. Вместе с чувством ответственности пришло и замешательство. Пусть Бернар Франсуа выглядел не столько отцом, сколько дедом, он был главой семьи, то есть играл роль, которую после его смерти предстояло взять на себя Бальзаку. Хотя он унаследовал все отцовские деньги, они немедленно перешли к его матери. Аннулировать долг, унижавший сына, она и не подумала. И пусть Бернар Франсуа перед смертью предупреждал сына, что его мать «станет его самым опасным и самым хитрым врагом в жизни»395, что отец предпринял, чтобы защитить его? Затевать ссору с «египетской пирамидой», как он называл мать, всегда было трудно, и после этого в душе оставался неприятный осадок. Хуже того, неприятность усугублялась сознанием собственной вины. Когда Бальзаку сообщили о смерти отца, его не было в Париже396; скорее всего, он тогда жил в «Ла Булоньере» у Лоры де Берни и в эмоциональном смысле купался в роскоши397. На свидетельстве о смерти нет его подписи – за брата расписался Анри. Едва ли Оноре успел вернуться к похоронам, которые состоялись двумя днями позже в Сент-Мерри в Париже. Впоследствии в произведениях Бальзака не раз появляются молодые кутилы, которых посреди оргии настигает весть о кончине отца398.
