Расслабленные смеющиеся лица, жевательная резинка.
«Эти солдаты чувствуют себя совсем как дома в клубе «Сен-Жермен»!»
Крупным планом: молодой человек в кепке, солнечных очках, улыбка во весь рот.
««Гомо экзистенциалис» носит солнечные очки и живет под землей. Его книжные магазины, бары и – да! – его «дискотека» находятся на несколько метров ниже уровня моря – вероятно, из-за его нездорового влечения к атомной бомбе. И конечно, он – и она – носят черное… Черный (легкий кашель) – его любимый цвет…»
Черный американец наслаждается музыкой и танцами.
Кадр: Сартр идет по тротуару, разговаривая со своим поклонником.
«Кто этот человек, который похож на ожившую горгулью или бакалейщика, возвращающегося в свой магазин? Вы не знаете? Да это же человек, с которого все началось! – Жан-Поль Сартр. Он тот, кого эти длинноволосые подростки называют «учитель». Автор… «Бытие и ничто», «Тошнота», «Грязными руками» – ну, вы получили представление…»
Новостной ролик: Сартр разговаривает с Симоной де Бовуар на литературной вечеринке.
«Спросите любую молодую женщину, которая была приглашена в комнату «учителя»… Из надежного источника я знаю, что от Жана-Поля Сартра исходит явный запах камамбера…»
Самодовольный ДИКТОР, читавший текст к документальному фильму, сидит за столиком кафе: клетчатый костюм, очки в черной оправе, – пытается выглядеть старше, чем на самом деле. Официант убирает чашку. Диктор говорит в камеру: кадр сделан с противоположной стороны улицы – транспорт и пешеходы проходят перед ним неясными очертаниями.
«Ну, не это я привык считать французской литературой… Единственная вещь, напоминающая идею, которую я смог найти во всей этой «философии», кажется такова: мы все вольны делать то, что захотим… Что ж, тогда… (Берет книги со стола.) Я тоже экзистенциалист… (Встает, швыряет книги в мусорный контейнер и уходит по улице.)
Джазовая музыка.
Неясные очертания окон: камера быстро проносится вдоль фасадов магазинов по направлению к…
33. Кафе «Флор»
(Кинопленка хорошего качества, как перед документальным фильмом.)
САРТР, БОВУАР, ДЭВИС, ДЖУЛЬЕТТА. Непрекращающийся поток слов. Разговор продолжается, он слишком быстр, чтобы за ним можно было проследить поверх голосов других посетителей (включая режиссера); официанты выкрикивают заказы, кружат с подносами; шум мопедов, автомобильных клаксонов, свистки полицейских и т. д.
ДЖУЛЬЕТТА следит за разговором и смотрит по сторонам на другие столики и жизнь на улице. Ее молчание и выражения лица являются контрапунктом разговора.
САРТР разговаривает с ДЭВИСОМ по-английски. Он говорит грамматически правильно, но с ужасающим акцентом. Сигарета всегда где-то поблизости от его рта. (Никаких субтитров.)
САРТР. Потому что в вашей музыке есть политический резонанс…
ДЭВИС. Я просто дую в трубу, дружище. Я дую в эту трубу, и она издает звуки, и кошки приходят от нее в восторг… или не приходят; мне все равно. (Дрожат длинные пальцы.) Политика – это то, от чего я стараюсь быть подальше.
САРТР. С моей точки зрения, это политический акт.
ДЭВИС (наклоняется вперед). Это всего лишь музыка, дружище.
САРТР. Да, джазовая музыка, которая является выражением свободы.
ДЭВИС (откидывается на спинку стула – с вынужденной улыбкой). Это слово белого человека – джаз. Белые люди всегда и на все навешивают ярлыки. Это просто мелодии. Я разбираю мелодии на части и собираю снова по-разному, безо всяких клише…
САРТР. Да, и тогда никто не может не услышать эту мелодию по-настоящему. (Гасит сигарету, берет другую из пачки.) Пример: вот стакан. Стакан на столе.
ДЭВИС (берет стакан, пьет, ставит его назад на стол). Угу.
САРТР. Я говорю «стакан», и этот стакан совершенно такой же, как и раньше. С ним ничто не происходит, за исключением того, что он, возможно, вибрирует, но не сильно. Стакану все равно.
ДЭВИС. А! Это и есть экзистенциализм, да?
САРТР. Нет, экзистенциализм – это Греко, если вы верите журналистам. (Улыбается.) «Муза экзистенциализма».
Все смотрят на ДЖУЛЬЕТТУ. Она наблюдает за женщиной в одежде от Диора, которая проходит мимо с пуделем, поднявшим заднюю ногу у дерева.
САРТР. Это не экзистенциализм. Это человек, который разговаривает с другим человеком…
ДЭВИС внимательно смотрит на Сартра.
САРТР. Но когда я говорю слово «стакан», что-то происходит. Стакан уже не в тени. Он не… (смотрит на Бовуар) потерян в глобальном восприятии… Когда я называю что-то, это не остается без последствий, а это означает, что человек использует насилие (Джульетта поднимает глаза), когда заставляет другого человека сказать имя, или номер телефона, или адрес. (Официанту.) Да, принесите нам бутылку. (Дэвису.) Вот почему мы можем сказать, что писатель и в каком-то смысле музыкант лишают вещи невинности.
ДЭВИС (смеясь). Да, именно это я и делаю, дружище, «лишаю вещи невинности»!
САРТР. Так, например, в Алабаме никто не замечал, что негров угнетают, пока кто-то не сказал: «Негров угнетают».
МАЙЛС (поднимает голову, смотрит с сомнением). Это место я никогда не увижу…
САРТР. Или более подходящий пример: «Пармская обитель» Стендаля. Греко, вы ведь знаете «Пармскую обитель»? (Джульетта неопределенно улыбается.) Граф Моска очень обеспокоен чувствами – которые он не может определить, – которые его любовница и Фабрицио испытывают друг к другу. Он видит, как они уезжают в карете, сидя рядом друг с другом, и говорит: «Если они произносят слово «любовь», я пропал…» (Дымит сигаретой.) Так что, когда вы называете что-то, вы берете ответственность.
ДЭВИС накрывает своей рукой руку Джульетты.
БОВУАР (улыбается, глядя на Дэвиса и Греко). Да, ответственность!.. Но знаете, когда он сказал это – когда Сартр сказал – об ответственности писателя?
САРТР, опустошая стакан, хихикает.
БОВУАР. Его пригласили сделать доклад в ЮНЕСКО. Это было первое заседание ЮНЕСКО два или три года назад в 1946 г. в Сорбонне. Накануне вечером он пошел в «Шахерезаду» с Кестлером и Камю. И Сартр – помнишь? – танцевал с мадам Камю – это выглядело так, будто человек волочит мешок с углем. Он был очень пьян, а утром должен был выступать, но не написал ни строчки.
ДЭВИС (указывая пальцем на Сартра). Учитель не сделал домашнее задание!
БОВУАР. Да, и Камю, который тоже был пьян, сказал: «Тебе придется делать это без моей помощи». А Сартр сказал: «Хотел бы я сделать это без своей помощи».
САРТР, короткие пальцы разложены на столе, хихикает.
