В общем, это было захватывающее дело. Прослушивание телефонных разговоров и обыски в домах подозреваемых ничего не дали. Группа диверсантов из Испании не подавала признаков жизни. Были свидетели, которые слышали стрельбу, но никто не видел, как все происходило. Шли дни, и Кло чувствовал странное нежелание продолжать расследование. Оно все больше и больше выглядело как дело, которое решится внезапным появлением какой-то улики, которой не достать путем никаких ухищрений. Чем больше он размышлял над этим делом, тем менее привлекательным оно становилось. Исключительной заслугой Жоржа Кло как полицейского является то, что ожидаемая радость открытия уже начала исчезать, когда 22 октября он засунул папки в металлический ящик и с таким грохотом задвинул его, что поддельные картины Пикассо и Утрилло закачались на своих крюках.
До востребования
Почтовое отделение Медичи стоит напротив Сената на улице Вожирар в том месте, где всегда бушует ветер, вероятно, из-за слишком большой длины улицы (улица Вожирар – самая длинная в Париже), просачиваясь в сердце левобережья.
Сразу после обеда женщины, которые сидели за прилавками, увидели, как двери распахнулись и группа мужчин ворвалась в здание, словно занесенная порывом ветра. Один из них, юрист, был одет в соответствующую одежду, а другой – который, казалось, концентрировал на себе все внимание – выглядел слишком глупо и слишком суетился, чтобы быть действительно важной персоной. Это и присутствие нескольких фоторепортеров убедило некоторых работниц почты в том, что происходит съемка фильма, и они потянулись за расческами и компактной пудрой.
Мало кто подумал бы, что пронырливый мужчина небольшого роста в плаще сомнительного вида заседает в Национальном собрании. С другой стороны, притворная ухмылка на его лице и странно дергающаяся походка создавали такой образ, что можно было легко представить себе его прокрадывающимся в парламентский туалет с бомбой. Он загасил сигарету, подошел к окошку с надписью «До востребования» и спросил, есть ли почта для господина Робера Песке. На стойке оказался конверт, который он оставил там лежать. Затем он обернулся и сказал, как плохой актер:
– Адвокат Дрейе-Дюрфе, будьте любезны взять это письмо, к которому я не притрагивался, положите его в портфель и поместите в сейф для следователя.
Юрист аккуратно взял письмо с прилавка, подержал его между большим и указательным пальцами и, обращаясь ко всем почтовым служащим, сказал:
– Я забираю это письмо, господин Песке, не тронутое вами, которое я положу в сейф, как вы сейчас попросили, где оно будет оставаться в распоряжении следователя. – Затем, повернувшись к взволнованной служащей, сказал тем же зычным голосом: – Я, адвокат Дрейе-Дюрфе, прошу вас сделать запись о том, что сейчас произошло.
– Да, сэр, – запинаясь, произнесла женщина, – вы хотите, чтобы я записала и слова тоже?
На лице адвоката появилось выражение неистощимого терпения.
– Слова прежде всего, уважаемая, если не возражаете.
С этими словами мэтр Дрейе-Дюрфе вышел из почтового отделения, сопровождаемый своим ухмыляющимся клиентом, который быстро закурил другую сигарету, спрятавшись от ветра за его черной мантией.
Робер Песке, бывший плотник, бывший депутат, осведомитель крайних правых и член нескольких преступных «патриотических» групп, без посторонней помощи решил загадку покушения на убийство. Двумя днями ранее группа журналистов слышала, как он сделал это поразительное заявление в конторе своего адвоката на улице Помп. Но теперь Песке пошел со своей козырной карты – письма, написанного и отправленного им самому себе за сорок восемь часов до событий.
Письмо было прочитано адвокатам и их двум клиентам в кабинете судьи Брауншвейга во Дворце правосудия. «Сейчас я опишу во всех подробностях фиктивное покушение в садах Обсерватории, которое произойдет в ночь с 15 на 16 октября согласно плану, разработанному господином Миттераном…»
Согласно письму Песке, Миттеран пришел к нему с планом, который должен был вытащить их обоих из политического небытия. Далее в письме в будущем времени описывалось все точно так, как произошло, начиная от кафе «Брассери Липп» и кончая садами Обсерватории. Песке ехал следом в своей «симке» с неприметным, но веселым крестьянином, который работал в его поместье в Бёврон-ан-Ож (коммуна во Франции в регионе Нижняя Нормандия. – Пер.). Пистолет-пулемет «стен» был позаимствован у приятеля. Единственные изменения, на которые Песке хотел указать судье, касались нескольких минут, в течение которых Миттеран лежал на мокрой траве в ожидании убийц. Сначала под деревьями целовались двое влюбленных, потом такси высаживало пассажира. Проехав вокруг квартала несколько раз, «симка» остановилась рядом с «Пежо-403», и Песке услышал голос из темноты: «Стреляй же ради бога! Какого черта ты там делаешь?» Дальше все пошло по плану: затарахтел пистолет-пулемет; Песке поехал на бульвар Монпарнас, припарковал машину и возвратился пешком вовремя, чтобы восхититься изящным спектаклем, разыгранным Миттераном перед камерами.
Судья положил на стол письмо и поднял глаза, чтобы увидеть необычную картину – полдюжины онемевших адвокатов. В первый и единственный раз Франсуа Миттеран казался потерявшим самообладание. Он побледнел и издал звук, который вполне мог быть рыданием. Он уже слышал хихиканье своих врагов и истерический смех двадцати шести миллионов избирателей. Его карьера рухнула. Правдой или нет было то, что написал Песке, это было унижение такого рода, от которого еще не оправлялся ни один политик.
Даже в этот свой худший час Лис вспомнил уроки, которые получил на войне. Человеку, который шесть раз убегал из лагеря для военнопленных, не так-то легко было нанести поражение. Конечно, было неудачей то, что Песке обвинил его в инсценировке покушения до обнародования письма, а Миттеран обвинил Песке в клевете. Такой же неудачей было то, что он позволил себе наслаждаться похвалами и сочувствием. После фокуса Песке с письмом до востребования он вряд ли мог утверждать, что совершенно невиновен. И все же было одно возможное объяснение, которое можно было принять за правду…
Это была версия событий, которую Миттеран изложил судье Брауншвейгу и народу. Он признался, что действительно встречался с Песке один или два раза перед покушением. Песке приходил к нему с ужасным сообщением: его старинные друзья из Французского Алжира, которым он был должен огромную сумму денег, приказали ему убить Миттерана. Если бы Песке отказался, то его непременно убили бы, и поэтому он умолял Миттерана помочь ему найти выход из создавшегося положения. Инсценировка покушения сняла бы Песке с этого крючка и уменьшила вероятность того, что кто-то еще попытается убить Миттерана. В духе христианского милосердия Миттеран согласился подыграть. Их последняя встреча должна была состояться в кафе «Брассери Липп». И хотя Песке не появился, остальная часть операции прошла по плану. И только когда Песке публично обвинил его в организации всего этого спектакля, Миттеран понял, что случилось: он стал жертвой заговора правого крыла с целью разрушить его политическую карьеру.
