Он вспомнил про конверт, врученный ему О’Мэлли. Медленно поднялся с хрустом в коленях, сел за стол и вскрыл письмо. Внутри оказались два листа. Один – биографическая справка Ватиканской пресс-службы.
Кардинал Винсент Бенитез
Кардинал Бенитез, 67 лет. Родился в Маниле, Филиппины. Учился в семинарии Сан-Карлоса и был посвящен в сан в 1978 году архиепископом Манилы, его высокопреосвященством кардиналом Джейми Сином. Его первое место служения – церковь в Санто-Ниньо-де-Тонто, а потом в церкви Богородицы Заброшенного Прихода (Санта-Ана). Широко известен по своей работе в беднейших районах Манилы, организовал восемь приютов для бездомных девочек по проекту Благодатная Санта-Маргарита де Кортона. В 1996 году после убийства бывшего архиепископа Букавы Кристофера Мунзихирвы
[64] отец Бенитез по его просьбе был переведен в Демократическую Республику Конго, где занимался миссионерской работой. Впоследствии он создал католическую больницу в Букаве, чтобы помочь женщинам, ставшим жертвами племенного насилия во время Первой и Второй конголезских войн. В 2017-м получил титул монсеньора. В 2018 году был назначен архиепископом Багдада. Был принят в Коллегию кардиналов in pectore ранее в нынешнем году покойным папой.
Ломели дважды перечитал текст, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Багдадское епископство было крохотное (если он не ошибался, сегодня число прихожан там едва превышало две тысячи), но и при этом Бенитез, казалось, из миссионера сразу превратился в архиепископа без всяких промежуточных ступеней. Ломели никогда не слышал о таком немыслимом повышении.
Он обратился к сопроводительной записке О’Мэлли:
Ваше высокопреосвященство,
судя по личному делу кардинала Бенитеза в дикастерии
[65], его святейшество познакомился с ним во время поездки по Африке в 2017 году. Работа Бенитеза настолько его впечатлила, что папа произвел его в монсеньоры. Когда освободилось место в Багдадской епархии, его святейшество отверг три предложенные ему Конгрегацией по делам епископов кандидатуры и настоял на назначении отца Бенитеза. В январе этого года, получив незначительные ранения в результате взрыва начиненной взрывчаткой машины, епископ Бенитез подал в отставку на медицинских основаниях, но отозвал заявление после частной встречи в Ватикане с его святейшеством. В остальном его дело на удивление скудно.
РО’М
Ломели откинулся на стуле. У него выработалась привычка: погружаясь в размышления, он покусывал сбоку указательный палец правой руки. Значит, здоровье Бенитеза пострадало вследствие террористической атаки в Багдаде? Может быть, этим и объяснялась его хрупкая внешность? В любом случае его служение проходило в таких жутких местах, что это не могло не сказаться на его здоровье. У Ломели не осталось сомнений: этот человек собрал в себе все лучшее, что может предложить христианская вера. Ломели решил незаметно приглядывать за ним и упоминать в своих молитвах.
Раздался удар колокола, извещающий о том, что ужин подан. Часы показывали половину девятого вечера.
– Давайте смотреть фактам в лицо. Наши результаты не так хороши, как мы надеялись.
Архиепископ Милана Саббадин в поблескивающих в свете люстр очках без оправы оглядел столик, за которым собрались итальянские кардиналы – основа поддержки Беллини. Ломели сидел напротив Саббадина.
Наступил вечер, когда дела конклава стали решаться всерьез. Хотя теоретически папская конституция запрещала кардиналам-выборщикам входить «в какой-либо форме в пакты, договоренности, давать обещания или согласия» под угрозой исключения, теперь конклав стал выборами, а потому делом арифметики: кто может получить семьдесят девять голосов? Тедеско, чьи шансы выросли, поскольку при первом голосовании он получил больше всех голосов, рассказывал какую-то историю за столом южноамериканских кардиналов и промокал глаза салфеткой, довольный собственным юмором. Трамбле серьезно слушал точки зрения юго-восточных азиатов. Адейеми, опасавшийся конкурентов, был приглашен за столик консервативных архиепископов из Восточной Европы – Вроцлава, Риги, Львова, Загреба, – желавших узнать его взгляды по социальным вопросам. Даже Беллини, казалось, предпринимает какую-то попытку: Саббадин усадил его за стол североамериканцев, и он теперь рассказывал о своих планах предоставления большей автономии епископам. Монахини, подававшие еду, не могли не слышать обрывки разговоров о положении дел, и впоследствии некоторые из них стали полезными источниками информации для репортеров, пытавшихся воссоздать перипетии конклава; одна из монахинь даже сохранила салфетку, на которой кто-то из кардиналов написал цифры голосов, набранных лидерами первого тура.
– Означает ли это, что мы не можем выиграть? – продолжил Саббадин.
Он опять заглянул в глаза всех собеседников, и Ломели недоброжелательно подумал, насколько потрясенный у того вид: его надежды стать государственным секретарем при папстве Беллини получили сокрушительный удар.
– Конечно, мы все еще можем выиграть! – заявил Саббадин. – Наверняка после сегодняшнего голосования можно сказать только одно: следующим папой станет один из четверых – Беллини, Тедеско, Адейеми или Трамбле.
– А вы не забываете нашего друга декана? – вмешался Делл’Аква, архиепископ Болоньи. – Он получил пять голосов.
– При всем величайшем уважении к Якопо, я бы сказал, что история не знает прецедентов, когда кандидат, набравший в первом туре так мало голосов, стал бы серьезным конкурентом на престол.
Но Делл’Аква не позволил оставить тему:
– А как насчет Войтылы на втором конклаве семьдесят восьмого года? Он получил всего ничего голосов в первом туре, но в восьмом его избрали.
– Ну хорошо, – раздраженно махнул рукой Саббадин, – такое случилось раз в столетие. Но давайте не будем отвлекаться – у нашего декана нет амбиций Карола Войтылы. Если только он не скрывает их от нас.
Ломели посмотрел в свою тарелку. Основным блюдом была курица в пармской ветчине. Блюдо было сухим и пережаренным, но они все равно ели. Он знал, что Саббадин винит его в оттягивании на себя голосов Беллини.
В сложившихся обстоятельствах он чувствовал, что должен сделать заявление, и сказал:
– Мое положение смущает меня. Если я узнаю, кто мои сторонники, я попрошу их голосовать за кого-то другого. И если они меня спросят, за кого буду голосовать я, отвечу: Беллини.
Ландольфи, архиепископ Турина, сказал:
– Разве вы не должны хранить нейтралитет?
– Я не могу агитировать за него, если вы об этом спрашиваете. Но если меня спросят о моем мнении, то, полагаю, у меня есть право выразить его. Беллини, безусловно, наиболее подходящая фигура, чтобы возглавить Вселенскую церковь.
