Ломели опустил голову, продолжая изучать цифры. Он не замечал устремленных на него взглядов кардиналов, пока Беллини не завел руку за спину патриарха Ливана и тихонько не ткнул Ломели в бок. Декан встревоженно поднял голову. С другой стороны прохода до него донесся смешок. В какого же старого дурака он превращается!
Он поднялся и подошел к алтарю.
– Братья мои, ни один из кандидатов не набрал большинства в две трети, мы немедленно приступаем к пятому голосованию.
12. Пятое голосование
В современный период папу обычно выбирали к пятому голосованию. Покойный папа, например, был избран на пятом, и Ломели видел его теперь своим мысленным взором: он решительно отказывался воссесть на папский трон и стоял, обнимая по очереди всех кардиналов, которые подходили к нему один за другим с поздравлениями. Ратцингер одержал победу туром ранее – на четвертом голосовании; Ломели и его помнил – его стыдливую улыбку, когда число поданных за него голосов достигло двух третей и конклав разразился аплодисментами. Иоанн Павел I тоже одержал победу в четвертом туре. Фактически, если не считать Войтылу, правило пятого тура не нарушалось с тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, когда Монтини победил Леркаро и сказал своему более харизматичному противнику ставшую знаменитой фразу: «Такова жизнь, ваше высокопреосвященство: на этом месте должны были сидеть вы».
Ломели втайне молился, чтобы выборы закончились пятым голосованием – хорошее, удобное, привычное число, говорящее, что конклав не пришел к расколу, а являл собой процесс созерцания Божьей воли. Нет, в этом году все будет иначе. Не нравились ему собственные предчувствия.
Когда он писал диссертацию по каноническому праву в Папском Латеранском университете, ему доводилось читать труд Канетти
[72] «Масса и власть». Эта книга научила его разделять толпу на разные категории: паникующая, бездеятельная, бунтующая и тому подобное. Для клирика это было полезное знание. Применяя этот светский анализ к конклаву, можно было понять, что конклав – самая изощренная толпа на земле, она двигается в одну или другую сторону под воздействием коллективного влияния Святого Духа. Некоторые конклавы отличались неуверенностью, несклонностью к переменам, в отличие от конклава, избравшего Ратцингера; других отличала смелость, например, тот, который избрал Войтылу. Нынешний конклав начал превращаться в то, что Канетти назвал бы распадающейся толпой, и это беспокоило Ломели. Конклав был неустойчивым, хрупким, способным неожиданно двинуться в любом направлении.
Рассеялись растущее ощущение цели и возбуждение, с которыми закончилась утренняя сессия. Теперь, когда кардиналы выстроились в очередь для голосования и кусочек неба, видимый в высокие окна, потемнел, тишина в капелле стала гнетущей, кладбищенской. Пятичасовой бой колокола собора Святого Петра прозвучал как похоронный звон.
«Мы заблудшие овцы перед сильной грозой, – подумал Ломели. – Но кто станет нашим пастырем?»
Он все еще продолжал считать Беллини наилучшим выбором и проголосовал за него в очередной раз, но без всякой надежды на его победу. Количество поданных за него голосов в четырех первых голосованиях составляло восемнадцать, девятнадцать, десять и восемнадцать соответственно. Ему явно что-то мешало вырваться за пределы основной группы его сторонников. Может быть, мешала его бывшая должность государственного секретаря и близкая связь с покойным папой, чья политика не только вызывала ненависть традиционалистов, но и разочаровывала либералов.
Ломели поймал себя на том, что взглядом постоянно возвращается к Трамбле. Канадцу, который в ходе голосования нервно ощупывал свой наперсный крест, каким-то образом удавалось сочетать вкрадчивую внешность со страстным честолюбием, однако Ломели уже приходилось сталкиваться с таким парадоксом. Но может быть, именно вкрадчивость и требуется теперь для сохранения единства Церкви. И неужели честолюбие непременно грех? Войтыла был человеком честолюбивым. Господи боже, каким он был уверенным с самого начала! В тот день, когда его выбрали и он направился на балкон, чтобы обратиться к многотысячной толпе на площади Святого Петра, он практически оттолкнул обер-церемониймейстера папских литургических церемоний – так ему хотелось поскорее обратиться к миру.
«Если выбирать между Тедеско и Трамбле, – подумал Ломели, – то я буду голосовать за Трамбле, независимо ни от какого тайного доклада».
Ко времени завершения голосования и к началу подсчета голосов небо совсем потемнело. Результат вызвал еще одно потрясение.
Трамбле 40
Тедеско 38
Беллини 15
Ломели 12
Адейеми 9
Бенитез 4
Коллеги повернулись в сторону Трамбле, а он опустил голову и молитвенно сложил ладони. На сей раз его нарочитое проявление благочестия не вызвало у Ломели раздражения. Он только закрыл глаза и поблагодарил Господа: «Спасибо, Господи, за это проявление Твоей воли, и, если кардиналу Трамбле суждено стать папой, я молю Тебя даровать ему мудрость и силу для выполнения его миссии. Аминь».
С некоторым облегчением Ломели встал и обратился к конклаву:
– Братья мои, на этом пятое голосование завершено. Ни один из кандидатов не получил необходимого большинства, мы возобновим голосование завтра утром. Церемониймейстеры соберут ваши бумаги. Прошу вас не выносить никаких записок из капеллы, и, пожалуйста, не обсуждайте происходящее, пока не вернетесь в Каза Санта-Марта. Прошу младшего кардинала-дьякона попросить отпереть дверь.
В восемнадцать часов двадцать две минуты из дымохода Сикстинской капеллы снова повалил черный дым, выхваченный из тьмы прожектором, установленным на соборе Святого Петра. Эксперты, нанятые телеканалами, объявили о своем недоумении – они не понимали, почему конклав не может принять решение. Большинство предсказывало, что папа будет избран в этот день, а теперь телевизионные программы в Штатах прервали вещание, чтобы показать площадь Святого Петра в момент появления победителя на балконе. Впервые эксперты стали высказывать сомнение в подавляющем превосходстве сторонников Беллини. Если ему суждено стать папой, то он к этому времени уже должен был бы сидеть на папском троне. Новая коллективная мудрость стала вызревать из обломков старой: конклав на грани исторического решения. В Соединенном Королевстве – на этом безбожном острове вероотступничества, где на выборы папы смотрят, как на скачки лошадей, – букмекерская компания «Лэндброукс» объявила новым фаворитом кардинала Адейеми. Все говорили, что на следующий день мир, вероятно, узнает об избрании первого черного папы.
Ломели, как и обычно, покинул капеллу последним из кардиналов. Он проследил, как монсеньор О’Мэлли сжигает бюллетени, потом они вместе прошли по Царской зале. Агент службы безопасности проводил их по лестнице во двор. Ломели предполагал, что О’Мэлли как секретарь Коллегии, вероятно, знает результаты дневного голосования хотя бы потому, что в его обязанности входит сбор записок кардиналов для их последующего сжигания, а О’Мэлли был не из тех людей, которые отводят глаза, когда видят какую-то тайну. Он, наверное, уже в курсе того, что претендентство Адейеми провалилось, а очки неожиданно набрал Трамбле.
