– Пожалуйста. Только не надо за меня голосовать.
– Ну уж нет, голосовать за вас я тоже буду.
О’Мэлли убрал свой клипборд с бумагами и сказал:
– Мы готовы к отъезду, ваши высокопреосвященства.
Беллини пошел первым. Ломели надел биретту, поправил ее, посмотрел на небо, потом влез в автобус за развевающимися красными юбками патриарха Александрии. Он сел на свободное место за водителем. О’Мэлли присоединился к нему. Двери закрылись, автобус затрясся на брусчатке.
Когда они проезжали мимо собора Святого Петра и Дворца правительства, О’Мэлли наклонился к Ломели и очень тихо, чтобы никто не услышал, сказал:
– Насколько я понимаю, ваше высокопреосвященство, с учетом последнего развития событий конклав вряд ли сегодня придет к решению?
– Откуда вы знаете?
– Я все время находился в холле.
Ломели беззвучно прокряхтел. Если знает О’Мэлли, то рано или поздно будут знать все.
– Естественно, если освоил арифметику, то понимаешь, что тупик практически неизбежен. Завтрашний день нам придется посвятить размышлениям, а возобновить голосование в…
Он замолчал. В бесконечных переездах между Каза Санта-Марта и Сикстинской капеллой, редко видя дневной свет, он потерял счет дням и ночам.
– В пятницу, ваше высокопреосвященство.
– Спасибо, в пятницу. Четыре голосования в пятницу, еще четыре в субботу, потом еще один день для размышления в воскресенье, если мы не придем к решению. Нам нужно будет устроить стирку, получить свежую одежду и всякое такое.
– Это все под контролем.
Они остановились, чтобы из передних автобусов вышли пассажиры.
Ломели посмотрел на голую стену Апостольского дворца и прошептал:
– Скажите мне, о чем пишут в прессе?
– Они предсказывают принятие решения либо сегодня утром, либо сегодня днем, кардинал Адейеми по-прежнему считается фаворитом. – О’Мэлли наклонился еще ближе к уху Ломели. – Между нами, ваше высокопреосвященство, если сегодня не будет белого дыма, я опасаюсь, что мы начнем терять контроль над ситуацией.
– В каком смысле?
– В том смысле, что мы не знаем, какие слова должна говорить пресс-служба, чтобы в медиа перестали рассуждать о кризисе в Церкви. А чем им еще заполнять эфирное время? К тому же есть и вопросы безопасности. Говорят, в Рим прибыло около четырех миллионов паломников в ожидании избрания нового папы.
Ломели посмотрел в водительское зеркало заднего вида. Два темных глаза наблюдали за ним. Может быть, парень умеет читать по губам? Все возможно.
Декан снял биретту, закрыл ею рот, повернулся к О’Мэлли и прошептал:
– Мы приносили клятву неразглашения, Рэй, поэтому я полагаюсь на вашу рассудительность. Но я думаю, вы должны намекнуть пресс-службе, что конклав, вероятно, продлится дольше любого другого в недавней истории. Пусть они соответствующим образом настраивают медиа.
– А какие причины я должен им назвать?
– Только бога ради не действительные! Скажите им, что у нас избыток сильных кандидатов и выбор между ними оказался затруднителен. Скажите, что мы намеренно не спешим и усиленно молимся, чтобы прозреть Господню волю, и нам, возможно, понадобится еще несколько дней, чтобы выбрать нашего нового пастыря. Можете еще указать им, что Господа не стоит торопить ради удобства Си-эн-эн.
Он разгладил волосы и надел биретту.
О’Мэлли сделал запись у себя в блокноте и прошептал:
– Еще одно, ваше высокопреосвященство. Очень тривиальный вопрос. Я могу не беспокоить вас этим, если вы предпочитаете не знать.
– Продолжайте.
– Я провел еще кое-какие разыскания по кардиналу Бенитезу. Надеюсь, вы не возражаете.
– Хм, понимаю. – Ломели закрыл глаза, словно выслушивал исповедь. – Расскажите, пожалуй.
– Помните, я говорил, что у него была приватная встреча с его святейшеством в январе этого года? После просьбы Бенитеза отпустить его в отставку по медицинским основаниям. Его просьба об отставке лежит в его личном деле в Конгрегации по делам епископов вместе с запиской из приватного офиса его святейшества, в которой говорится, что Бенитез отозвал свою просьбу. Ничего больше нет. Однако когда я ввел имя кардинала Бенитеза в нашу поисковую машину, то обнаружил, что вскоре после встречи ему был куплен билет в Женеву, оплаченный с личного счета папы. Это отдельная канцелярия.
– За этим что-то кроется?
– Он подданный Филиппин, а потому ему требовалось подать заявление на визу. Целью поездки названо лечение, а по адресу в Швейцарии, указанному в заявлении, находится частная больница.
Ломели, услышав это, удивился:
– Почему не одна из ватиканских больниц? Какой у него диагноз?
– Не знаю, ваше высокопреосвященство. Предположительно это связано с ранением, которое он получил во время террористической атаки в Багдаде. Но в любом случае проблема не была серьезной. Билеты вернули. Он так и не летал в Швейцарию.
В следующие полчаса Ломели не думал об архиепископе Багдада. Выйдя из автобуса, он намеренно пропустил вперед О’Мэлли и других, а потом в одиночестве пошел по длинной лестнице и через Царскую залу к Сикстинской капелле. Ему требовалось побыть одному, очистить пространство в мыслях, что было необходимым предварительным условием общения с Господом. Скандалы и стрессы последних двух суток, ощущение присутствия миллионов людей, которые нетерпеливо ждут решения конклава, – все это он попытался изгнать из головы, повторяя молитву святого Амвросия:
Господи милостивый, великий и всемогущий,
Ищу я защиты Твоей,
Ищу Твоего исцеления.
Бедный и бедствующий грешник,
Взываю я к Тебе, источнику всего милосердия.
Недоступно мне суждение Твое,
Но я верую в Твое спасение…
В холле он поздоровался с архиепископом Мандорффом и его помощниками – они ждали его у печек, потом прошли с ним в капеллу. Внутри стояла тишина. Большинство кардиналов молились. Единственными звуками, усиленными мощным эхом, были редкие покашливания да шевеление тел на стульях. Он словно оказался в художественной галерее или музее.
– Спасибо, – прошептал Ломели Мандорффу. – Полагаю, увидимся ко времени второго завтрака.
Когда двери заперли, он сел на свое место, склонил голову и позволил тишине длиться и дальше. Он чувствовал всеобщее желание подумать, восстановить ощущение присутствия Божественного. Но сам никак не мог избавиться от мыслей о приехавших в Рим миллионах людей, о комментаторах, которые засоряют эфир своими несуразицами.
Пять минут спустя он поднялся и подошел к микрофону.
– Мои святейшие братья, я проведу перекличку в алфавитном порядке. Прошу вас, отвечайте: «Присутствует», когда дойдет до вас. Кардинал Адейеми?
