Яковлев Егор Владимирович (1930–2005) – советский и российский журналист. Организатор и главный редактор журнала «Журналист», газеты «Московская правда», «Общей газеты». Вел авторские программы на радио «Свобода»
Янаев Геннадий Иванович (1937–2010) – советский партийный и государственный деятель. Во время августовского путча 1991 года был председателем ГКЧП СССР
Янская Ирина Сергеевна (1934–2013) – редактор, переводчик. Работала в «Литературной газете» (1960–1971), в журналах «Знамя» (1971–1973), «Литературное обозрение» (1973–1978)
Яснов Михаил Давидович (р. 1946) – российский поэт, переводчик и детский писатель. Автор книг стихов «В ритме прибоя», «Неправильные глаголы», «Театр теней», «Замурованный амур»
Фото с вкладки
Вот таким он был, когда я увидел его впервые
1961 год. Дачный поселок «Литгазеты».
Первые, самые ранние свои песни Булат спел нам здесь, в Шереметьевке.
На этой фотографии слева от Булата – я, справа от него – моя жена Слава. Внизу – первая, рано умершая жена Булата – Галя
Лазарь Ильич Лазарев.
Это он пригласил Булата в «Литгазету» на должность заведующего отделом поэзии. И это он, когда Булат спел нам самые первые свои песни, сказал ему:
– Через год их будет петь вся страна
Это стихотворение Булат почему-то вдруг захотел посвятить мне. Дата – 23.01.86 – он тогда только что вернулся из Мюнхена
А вскоре он прислал мне и книжку, в которой стихотворение впервые было напечатано
Булат в Мюнхене у Войновичей.
Он даже не появился в гостинице, где для него был забронирован номер. А поселился у Войновичей. Прямо с самолета отправился к этому «злобному клеветнику» и жил у него целую неделю.
Рядом с Булатом – Ирина Войнович, а справа – Барбара фон Вульфен, в доме которой жили тогда Войновичи
«Красные бокалы» – так наш друг Борис Биргер назвал это свое полотно – большой групповой портрет, на котором с красными бокалами в руках сидят: Владимир Войнович, Олег Чухонцев, Лев Копелев, Булат, Юлий Даниэль, я и сам художник. А над нами возвышаются (они не сидят, а стоят): Фазиль Искандер, Валентин Непомнящий, Эдисон Денисов
Многие из тех, кого наш друг Борис Биргер собрал на том большом групповом портрете, уже тогда были диссидентами и кандидатами в эмигранты.
Единоборство Войновича с «Софьей Власьевной» приближалось к развязке, и совсем скоро он вынужден будет принять ее ультиматум (на Запад – или на Восток) и стать эмигрантом.
В этом же году отправится в эмиграцию и Копелев.
На этой фотографии Копелев в Мюнхене, в гостях у Войновичей
А Биргер пока еще в Москве, и мы с Булатом встречаемся у него постоянно.
На этой фотографии рядом с Булатом – Ирина Эренбург, а между нею и мной – Андреа, немецкая приятельница Бориса
Виктор Платонович Некрасов (Вика, как все его звали) перед отъездом в эмиграцию. Справа от него – я и Виктор Фогельсон. За моей спиной – моя жена Слава. Стоят: Владимир Корнилов и его жена Лариса Беспалова
Булат был одним из немногих, кто сохранил связь с друзьями, оказавшимися за железном занавесом.
На этой фотографии он и Ольга с Виктором Некрасовым и Львом Копелевым
Заседание Идеологической комиссии ЦК КПСС с участием молодых писателей, художников, композиторов, творческих работников кино и театров Москвы, состоявшееся 24 и 26 декабря 1962 года, проходило в соответствии с принятым в те времена ритуалом.
Попавшие в «черный список», признавали ошибки и обещали исправиться, а те, кто в него не попал, клялись в своей преданности партии и лично «дорогому Никите Сергеевичу».
Слегка нарушала казенный тон и стиль этого унылого судилища Белла Ахмадулина.
Нет, все, что полагалось сказать каждому, кто принимал участие в том спектакле, она, конечно, сказала. Но исполнила этот номер в своей особой, только ей одной присущей манере
С надеждой я ждал выступления Васи Аксёнова: может быть, хоть он сумеет уклониться от соблюдения общеобязательных клятв и изъявления благодарности дорогому Никите Сергеевичу? Нет, не уклонился
В перечне тех, кто изначально был зачислен в «черный список» и кому, стало быть, надлежало каяться, едва ли не первым был назван Булат.
– В серьезном конфликте со всем строем нашей жизни, – сказал докладчик, – находится песня Булата Окуджавы о «золотой молодежи»…
И тут раздался спокойный голос Булата:
– Песни о «золотой молодежи» у меня нет. У меня есть песня о рабочей молодежи
«МетрОполь».
Знаменитый рукописный альманах, появление которого стало поводом для политического скандала, напомнившего об отгремевших в иные времена «деле Пастернака» и «деле Синявского и Даниэля». По шкале Рихтера это землетрясение, наверное, не достигало разрушительной силы тех, предыдущих, но по силе давления на его участников к ним приближалось
Для всех, кто узнал об этом альманахе, когда он существовал еще только в замысле, – главным закопёрщиком, лидером, вождем, душой всей этой затеи был Аксёнов.
Потом, когда дело приняло крутой оборот и Вася в открытую объявил, что собирается уехать, стали говорить, что всю эту затею он задумал и осуществил нарочно, «под отъезд», чтобы явиться на Западе не «широко известным в узких кругах» писателем-одиночкой, а в ореоле грандиозного политического скандала, в роли вождя целого литературного направления
С Фазилем Искандером мы тогда жили в одном подъезде – моя квартира была на седьмом этаже, а его (точно такая же) – на восьмом, и мы бегали друг к другу по нескольку раз на дню. А нередко и вечера коротали вместе. И вот в один из таких вечеров Фазиль рассказал мне, что заглянули к нему как-то на днях Андрей Битов с Васей Аксёновым и предложили стать одним из составителей их будущего альманаха.
– И ты согласился? – ахнул я.
– Ну да, – слегка смутившись, ответил он. И объяснил: – Вася просил, чтобы я их поддержал. Неудобно было отказаться
Андрей Вознесенский.
В Гренобле, представляя его и Булата, я сказал, что стихи Булата не поддаются анализу. Фокус, мол, можно объяснить. А как объяснить чудо?
На следующее утро за завтраком к моему столику подсел Андрей. Наливая себе кофе и разбивая ложечкой скорлупу яйца, он глянул на меня с усмешкой и сказал:
– А мои стихи, значит, можно проанализировать?
Официальная встреча нашей группы с администрацией Гренобля. Булат в этот день был уже с нами, но от участия в этой церемонии уклонился
В Париже у Синявских.
Слева – Андрей, в обнимку со мной – его жена Марья, рядом – Владимир Новиков и Михаил Яснов
