Я посмотрел в пустое, без стекол, окно – Кайты окружали корму. Еще секунд пять, и они полезут по лестнице вверх.
Я сорвался с места и помчался в переднюю часть салона.
Кайты уже карабкались по ступенькам.
Я толкнул дверь, но она открылась внутрь, а за ней, улыбаясь, целый и невредимый, стоял Лютер. В меня ударило его дыхание, отдающее ароматом «Уиндекса».
– Паршивый ты стрелок, Эндрю.
С другой стороны в салон, надсадно дыша, вошла Максин.
Я попытался ударить Лютера в горло. Он перехватил мой кулак, и я покатился вниз по ступенькам.
* * *
В оцепенении я лежал на бетонной палубе. Гудела голова. При падении я то ли растянул, то ли сломал левую руку.
Кайты спускались.
Лютер подхватил меня под мышки и поставил на ноги, прислонив к поручням.
Порывами налетал холодный ветер.
Все щурились от солнца, а Максин целилась мне в живот из дробовика.
Стоявший рядом Руфус одной рукой обнимал жену за плечи, а второй держался за челюсть.
Их сын шагнул ко мне:
– Ну что, Эндрю? Надеюсь, ты не в обиде? Просто у каждого свой путь, ведь так?
– Зачем было убивать всех? Не понимаю…
– Чтобы ты не смог позаимствовать у кого-нибудь телефон. Чтобы не позвонил. Чтобы на пристани нас не ждала полиция… Это ты, Эндрю, убил всех этих людей. Никто не умер бы, если б ты просто дал нам уйти. Теперь нам придется немного поплавать, так что…
Я заметил в левой руке у Лютера нож-боуи. Так вот что мне уготовано.
– А как же Вайолет?
– Изумительная девушка. Смотрю на нее и думаю: может быть, она сделает меня другим?..
Все случилось быстро.
Рев двигателей.
Все обернулись.
Мы с Лютером успели отскочить, а вот Максин и Руфус оказались не столь проворны, и «Шеви» швырнул их к поручню. Вайолет добавила газу и, убедившись, что «красавица» и «сладенький» надежно прижаты к ограждению, поставила машину на тормоз, вышла и подняла с палубы дробовик.
Лютер уже вскочил и бросился бежать.
Она прицелилась. Грянул выстрел, но мгновением раньше Кайт перепрыгнул через поручень и сиганул в воду.
Вайолет подбежала к левому борту и, держа дробовик наготове, посмотрела вниз.
– Где он?
– Я не вижу.
Паром уже отдалился от того места, где упал Лютер.
Мы перебежали на корму.
– Ты ведь попала в него? – спросил я, не сводя глаз с пенящейся внизу воды.
– Не уверена.
Рассмотреть получше было трудно – солнечный свет отражался от бурлящей поверхности, как от жидкого зеркала, слепя всеми цветами рассвета, но мы стояли и ждали.
– Эндрю, – сказала наконец Вайолет.
– Что, видишь?
– Я слышу сирены.
Глава 69
С трудом, преодолевая боль во всем теле, я последовал за Вайолет на нос баржи. Солнце уже наполовину поднялось над морем, и небо быстро наполнялось светом.
Вой сирен приближался.
Мы вернулись к «Блейзеру». Вайолет остановилась возле бампера. Руфус сполз вниз, и его голова лежала на капоте. Максин, с помутневшими глазами, еще пыталась дышать.
Я открыл дверцу «Блейзера» и выключил двигатель.
Вайолет коснулась губ Руфуса еще дымящимся стволом дробовика. Глаза ее были холодны как лед.
– Я не стану спрашивать, знаете ли вы, что отняли у меня. – Она положила палец на спусковой крючок. – Сейчас я хочу лишь одного – сделать вам больно.
– Давай, – прохрипел Руфус.
Собачка щелкнула, и Вайолет посмотрела на палец так, словно он совершил что-то помимо ее желания.
– Вы отняли у меня всё.
Она вдавила дуло в его щеку и скользнула взглядом по палубе, ставшей плавучим полем боя.
С того места, где мы стояли, нам были видны трое убитых: член экипажа, капитан парома и расстрелянный Руфусом пассажир.
– Зачем вы…
– Затем, что могли, – прошипела Максин, не в силах произвести звук более громкий. Она сделала долгий вдох, и глаза ее словно покрылись эмалью смерти. Голова опустилась, и подбородок коснулся решетки. Глаза закатились.
– Красавица, – прохрипел Руфус, силясь повернуть голову. – Красавица!
Я сказал ему, что она мертва.
– Не говори мне так. Ты не…
Старик закрыл глаза и заныл. Потом потянулся к жене свободной, левой, рукой, дотронулся до ее бледного лица, погладил растрепанные седые волосы.
– Радость моя, – пробормотал он напряженным голосом, словно задыхаясь; из покрасневших глаз вытекли слезинки.
Его последний выдох прозвучал печальным вздохом.
В полумиле от парома замигали голубые огни.
Вайолет выглядела усталой и постаревшей по сравнению с тем, какой была неделю назад. Ее одежда превратилась в рваные, засаленные лохмотья.
– Вайолет. – Детектив посмотрела на меня, отбросила назад грязные, пожелтевшие волосы, и ее зеленые глаза блеснули, а изможденное лицо как будто потеплело под солнцем. – Мне нужно уходить.
Она отбросила дробовик, опустилась на палубу и закрыла лицо руками.
– Все будет хорошо? – спросил я.
– Да.
– О тебе позаботятся.
– Подожди.
– Не могу.
Я наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Береги ребенка.
Я направился к правому борту. До воды было фута четыре. Я оглянулся через плечо на Вайолет, крохотную блондинку, сидевшую на носу баржи и смотревшую невидящим взглядом куда-то в даль. Странная, почти неестественная тишина опустилась на паром. Все притихло и успокоилось, кроме звездно-полосатого флага, хлопающего на мачте.
Я посмотрел вниз, на темную воду.
И прыгнул.
Боль пронзила меня с головы до пят.
Я вынырнул, хватая ртом воздух. Холодная соленая вода словно ужалила меня, соприкоснувшись с ожогами.
Собравшиеся на ближайшей отмели большие бакланы с криками поднялись в воздух, напуганный моими воплями.
Я поплыл к берегу. Левая рука отдавалась болью при каждом гребке, но мне уже стало легче.
Передо мной лежала южная оконечность Хаттераса, его необитаемая часть – пустынный берег и болота.
Примерно на полпути я наткнулся на отмель и поднялся, весь дрожа и по колено в воде.
