– Все в порядке.
– К кому вы пришли?
– К парню по имени Стив Ходжсон.
Лицо помощника шерифа помрачнело.
– Убийце копа? Что вам от него нужно?
Эрвин хитро вывернулся.
– Не могу сказать, – соврал он. – Национальная безопасность.
– Правда?
– Ну да. – Он видел, что брат Роджерса поверил, окончательно и бесповоротно. Эрвин почувствовал себя скверно. Не так скверно, как если бы этот разговор продолжился, но все равно. – Да. Это настоящая гребаная тайна и все такое. Передайте сержанту Роджерсу, что я о нем спрашивал.
– Обязательно, сэр. – Помощник шерифа замялся. – Могу я… могу я получить ваш автограф?
Эрвин взвесил возможные варианты. Он мог бы, например, избить помощника шерифа до полубессознательного состояния. Иногда это срабатывало. Но обычно они отпускают меня, получив автограф. Кроме того, в вестибюле полно камер видеонаблюдения.
– Ладно. Конечно.
Помощник шерифа передал ему планшет с чистым листом бумаги. Эрвин расписался и вернул планшет. Брат Роджерса взял автограф и трясущимися руками спрятал в ящик.
– Мне придется отвести вас в часовню.
– В часовню?
– Ага. Комната для посещений заполнена. Если только вы не хотите подождать.
– Часовня подойдет.
Подошел бы даже туалет. Эрвин просто хотел уйти, хотел оказаться подальше от брата Роджерса и бесконечного потока ужасающего дерьма, который скрывался, пульсирующий и жадный, за его лепетом.
iii
Брат Роджерса обыскал сумку Эрвина и забрал у него оружие, но оставил ноутбук и манильские конверты. Во время досмотра рядом сновал еще один помощник шерифа и перешептывался с первым. Поэтому Эрвин не удивился, когда другой парень – лейтенант шерифа, не ниже – вручил ему гостевой пропуск и проводил его по длинному коридору в часовню. Возможно, он самый старший по званию во всем здании, подумал Эрвин, мысленно готовясь.
Само собой, когда они добрались до стальной двери, парень открыл рот:
– Я, э-э, я прочел. Я прочел ту книгу про вас. Ну, почти всю. Про то, что вы сделали в… как произносится это место?
– Нетенз.
– Это правда, что…
– Нет, – перебил Эрвин. Иногда его неделями никто не узнавал – а иногда оказывалось, что каждый встречный, имевший хоть какие-то связи с армией, читал книгу, или смотрел фильм, или видел передачу на «Хистори ченнел». Похоже, сегодня был именно такой день. – Это полная ерунда.
Может, отрастить бороду?
– Я мало читаю, но…
Эрвин вошел в часовню и захлопнул за собой дверь. Затем огляделся. Работа иногда приводила его в тюрьмы, но сейчас он впервые оказался в тюремной часовне. Шириной футов двадцать, без окон. Здесь пахло краской. Он ожидал увидеть ряды металлических складных стульев – весьма уместных в этом здании, – но увидел лишь шесть бетонных скамей, вделанных в пол, достаточно широких, чтобы вместить по три-четыре человека. Как ни странно, крестов поблизости не наблюдалось. Политкорректность? Помимо скамей, единственными предметами здесь были простая сосновая кафедра в передней части часовни и картина в раме на стене.
Поскольку заняться было нечем, а усаживать немолодую задницу на бетонную скамью не хотелось, Эрвин отправился изучать картину. Не плохую, но и не хорошую. Незамысловатая, массивная натуралистичность средневековой иконографии и тюремных татуировок. В центре картины стоял маленький человечек с ореховой кожей – Иисус? Мохаммед? Еще кто-то? За его спиной пылало солнце, и лицо человечка было в тени. Он воздел руки, благословляя пеструю толпу людей и животных, сгрудившихся в солнечных лучах. По бокам от святого чувака и его паствы клубилась тьма.
Дверь часовни отворилась. Вошел мужчина средних лет, в брюках цвета хаки и покрытой жирными пятнами футболке.
– Вы Леффингтон?
– Зовите меня Эрвин. Да.
– Я Ларри Дорн.
– Ага, привет. А где парень?
Дорн был государственным защитником Стива Ходжсона.
– Скоро появится. Я попросил сначала дать нам несколько минут. Хотел поговорить с вами.
– Конечно, – откликнулся Эрвин. – Буду рад.
Это была ложь. Они пару раз общались по телефону. По мнению Эрвина, Дорн напоминал мешок с говном. Однако он контролировал доступ к Ходжсону.
Пока Дорн просматривал бумаги, Эрвин изучал картину. На первый взгляд тьма по краям казалась кромешно черной, однако, посмотрев под правильным углом, ты видел, что это не так. Краска лежала слоями. Под правильным углом можно было разглядеть во тьме фигуры, возможно, чертей и…
– Похоже, все в порядке, – сказал Дорн.
– Да. Вообще-то мне плевать на вашего парня. Я хочу поговорить с ним только потому, что он может что-то знать о другом деле.
– Какое облегчение, – ответил Дорн. Его голос буквально сочился сарказмом.
– Вы его не слишком жалуете?
– Нет. Я знал детектива Майнера. Иногда наши дочери играли вместе.
– С защитой будут проблемы?
Дорн пожал плечами.
– Что тут защищать? Он валялся, пьяный вусмерть, на столе в гостиной Майнера. Держал в руках дробовик, из которого убили Майнера. На дробовике – его отпечатки. – Судя по виду Дорна, тот готов был удушить собственного клиента. Не слишком удачно для защиты.
– Только его отпечатки?
– Нет. Еще Майнера. И отпечаток большого пальца на выключателе, принадлежащий третьему, пока не установленному лицу.
Вообще-то установленному, подумал Эрвин. Просто ты еще об этом не знаешь.
– Что-нибудь еще?
– Например?
– Например, что угодно.
Дорн задумчиво поджал губы. Затем передернул плечами.
– Да. Еще вот это.
Он порылся в папке и вручил Эрвину пачку глянцевых фотографий размером 8 на 10 дюймов, сделанных на месте преступления.
– На этом серванте полно кишок, – заметил Эрвин. – Известно, чьих?
Возможно, Кэролин? Или Лизы?
– Еще не пришли результаты из лаборатории.
– Но причина этого – дробовик. Тот же самый?
Дорн вскинул бровь.
– Зоркий глаз. Вы из судебной экспертизы?
– Не совсем. – Просто он убил из дробовика много людей. – А это похоже на кусочек легкого. Не жертвы… – легкие Майнера в основном распределились по стенам кухни, – …а этот Стив до сих пор дышит, следовательно, и не его. Вы над этим задумывались?
– Вообще-то нет. К чему вы клоните?
