Эрвин вздохнул. И как этот парень окончил юридическую школу?
– Кто-нибудь искал его загадочную подружку?
– Которую? – спросил Дорн. – Из бара? Он ее придумал.
– Вроде бы у вас были свидетели, видевшие их вместе.
– Были. Но больше у нас ничего нет. Если она и побывала в доме Майнера, то не оставила ни отпечатков пальцев, ни отпечатков обуви, ни единого волоска. Вам известно, как трудно пройти по чьему-то дому и не оставить следов?
– Нет. Должно быть, очень трудно. Но дело в том, что она оставила отпечаток.
Лицо Дорна помрачнело.
– Вы издеваетесь.
– Вовсе нет.
– Который, на выключателе? Его не оказалось в ИАСДИ. – Дорн имел в виду Интегральную автоматизированную систему дактилоскопической идентификации ФБР.
– Верно, – согласился Эрвин. – Не оказалось.
Он хотел, чтобы эта фраза мрачно повисла в воздухе, будто намек на некую доступную ему информацию, но тут дверь часовни распахнулась. Вот досада. Гребаный момент испорчен.
Вошел еще один помощник шерифа, ведя худого белого мужчину с короткими каштановыми волосами. Эрвин узнал Стива Ходжсона по фотографии из досье. Помощник шерифа толкнул Ходжсона к Эрвину, словно мешок с мусором – к свалке.
Эрвин оглядел Ходжсона. Это он? И все? Уже не подросток. Тридцать с небольшим? На нем был оранжевый тюремный комбинезон, вылинявший и обтрепавшийся. Татуировок не видно. Ходжсон не походил на наркомана, но его глаза бегали по сторонам, настороженные и… будто у контуженного.
Дорн кивнул охраннику:
– Спасибо.
– Мне придется запереть вас, мистер Леффингтон, сэр, – сказал охранник. – Я очень извиняюсь. Хочу сказать, для нас это честь…
– Нет проблем, – перебил Дорн. – Благодарю.
Охранник с огорченным видом закрыл дверь.
Ходжсон тут же начал расспрашивать Дорна о ком-то по имени Пити: слышал ли Дорн о нем что-нибудь? Что еще за гребаный Пити? Эрвин сделал мысленную заметку, но не стал перебивать.
Дорн посмотрел на парня как на идиота:
– У тебя что, нет других забот?
Эрвин видел отчаяние в глазах Стива, но его голос звучал ровно:
– Да. Я знаю. Просто спросил…
– Да. Ладно. О’кей. Звонил твой друг. Сказал, что забрал твоего пса. Больше я ничего не знаю.
Ходжсон кивнул, даже улыбнулся. Заметно расслабился. Прошаркал к одной из бетонных скамей, шурша тонкими синими тюремными тапочками по сверкающему линолеуму. Кандалы не предоставляли свободы движений.
В тюрьме за убийство – и все, что его тревожит, это собака? Когда Ходжсон подошел ближе, Эрвин поднялся и протянул руку. Стив удивился, но секунду спустя вытянул свою, насколько позволяла цепочка, и слабо пожал ладонь Эрвина.
– Я Эрвин, – представился Эрвин.
– Стив Ходжсон. – Он на секунду задумался. – Не скажу, что рад встрече, но, признаюсь, мне любопытно. Чем я могу вам помочь, мистер…
– Просто Эрвин, – сказал Эрвин. – Всегда зовите меня Эрвин. – Глаза Стива сузились. Гадает, не играю ли я в «доброго копа». – Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Не возражаете, если буду называть вас Стив?
– Конечно. Пожалуйста. – Стив опустился на одну из скамей. – Не думаю, что у вас найдется сигарета? Я бы пнул младенца Христа за «Мальборо».
– Простите. Не курю. Хотите жевательного табаку?
Ходжсон сделал несколько шагов, чтобы сесть, опершись спиной о стену. Эрвин поступил так же.
Стив обдумал предложение.
– Пожалуй, нет. Но все равно спасибо.
– Я ознакомился с вашим делом, – сказал Эрвин. – Если вы говорите правду, похоже, вас основательно подставили.
Стив криво улыбнулся.
– Точно. Как ни странно, мне в голову пришла та же мысль.
– Есть идеи, почему она так поступила?
Стив снова удивился.
– Вы мне верите?
– Пока не знаю. Вы еще ничего не сказали.
Стив неприязненно посмотрел на Дорна. Дорн не делал тайны из того, что считал женщину – при условии, что она действительно существовала – крайне удобной отговоркой.
– До сих пор это никого не интересовало. Однако ответ на ваш вопрос – нет. Я понятия не имею, почему она решила так поступить. Почему кто бы то ни было мог так поступить. – Но при этих словах в глазах Ходжсона что-то мелькнуло.
– Значит, ваша совесть чиста?
Стив смерил его долгим, оценивающим взглядом.
– А вы ничего не упускаете, верно? Нет. Моя совесть нечиста. Я кое-что сделал много лет назад. Пострадал мой друг. Возможно, его родители ненавидели меня достаточно сильно, чтобы подстроить подобное, если бы им пришло это в голову, но Селия умерла от сердечного приступа семь лет назад, а Мартин застрелился год спустя.
– Чертовски печальная история, – заметил Эрвин.
– Вы смеетесь надо мной?
– Нет, – возразил Эрвин. – Если на то пошло, я вас понимаю. Мне самому многое хотелось бы изменить в своей жизни. Иногда я не сплю по ночам.
Мгновение Стив смотрел на него, потом немного расслабился.
– Ладно. Извините.
– Вы думаете, эта девица Кэролин имеет отношение к случившемуся?
Стив наморщил лоб.
– Представить не могу, каким образом, – ответил он. – Но я много чего в ней не понял.
– Почему бы вам не начать с самого начала? – предложил Эрвин. – Расскажите мне все, что помните. И не торопитесь. Времени у меня предостаточно.
iv
– Потом я услышал человека за своей спиной, – сказал Стив. Он проговорил почти час. У него была хорошая зрительная память, но не столь хорошая память на диалоги. Его описание броского одеяния женщины – велосипедные шорты и гамаши? – было занимательным и удивительно подробным. И, по профессиональному мнению Эрвина, правдивым. Если парень лжет, то сам об этом не догадывается. Он просто не знает, что с ним сделали и почему. Эрвину стало очень грустно.
– Затем этот человек… Майнер… сказал что-то вроде: «Вы арестованы». Повторил это не меньше двух раз. Он вел себя странно, словно не осознавал, что происходит вокруг. Как в тумане, понимаете?
– Что было дальше? – спросил Эрвин.
Стив опустил глаза. Эрвин заметил, что он избегает смотреть на цепь на лодыжках.
– Я честно не помню. Помню, как подумал: Вот дерьмо, у него ружье, – и вроде бы помню еще его лицо, а значит, я повернулся. Но мое следующее четкое воспоминание – это то, как я просыпаюсь на полу. Я понятия не имел, где нахожусь, а какой-то парень орал на меня.
