– По-прежнему ничего не помнишь?
Кэролин сосредоточенно наморщила лоб.
– Все как в тумане.
– Дай себе еще минуту. Я подожду. – Она отложила трубку.
Кэролин оглядела комнату. Ее стул валялся за столом. Кровать была аккуратно заправлена, но на покрывале расплылось безобразное чернильное пятно. Теперь только выкинуть. Одна из лежавших на полу книг была открыта на странице, закрашенной длинными, широкими мазками.
Это выбило искру.
– О, постой… я ждала Алисию и изучала Квот.
– Изучала что?
– Прости… Квот. Это на языке бурь. Они великие поэты, по крайней мере, некоторые.
На раскрытой странице был отрывок из старинного шквала на Юпитере, самая мрачная строфа произведения. Сейчас – чернейшая бездна ада, прочла Кэролин.
Нет, подумала она, и ее глаза едва заметно расширились. Не только. Я лишь делала вид, что изучаю Квот. Она посмотрела на книжную полку в углу, но ее закрывал стол. Изображая небрежность, Кэролин оперлась о другую полку и встала – точнее, попыталась. Ей удалось увидеть, что маленькая коричневая полка за столом осталась не тронутой. От облегчения у нее подогнулись ноги, и она неуклюже рухнула на пол.
– Проклятье!
Дженнифер моргнула. Обычно Кэролин была очень сдержанной.
– Полегче. Возможно, твое сердце еще не готово нестись вскачь. Ну что… вспомнила?
– Вспоминаю.
Его голос, его улыбка пробивались даже сквозь боль. Постарайся закричать. Закричи для меня. Если закричишь, я прекращу. Если закричишь для меня, я отпущу тебя.
– Это был Дэвид?
Кэролин боялась открыть рот. Она посмотрела на Дженнифер, наморщив лоб, ее желваки отчетливо проступили.
– Извини. Глупый вопрос. Что случилось?
– Я помню большую часть. Но не… конец.
– Это нормально, – ответила Дженнифер. – Ты ведь умерла в первый раз, верно? Никто не помнит свой первый раз. В следующий раз ты запомнишь чуть больше, и так далее.
– Я об этом слышала. А почему? Ты знаешь?
– Знаю, но не могу сказать. Это мой каталог. Прости.
Кэролин покачала головой:
– Все в порядке.
– Продолжай, – попросила Дженнифер по-прежнему мягко. – Расскажи, что именно произошло.
Кэролин долго сидела молча, глядя в пространство. Когда заговорила, ее голос был совершенно ровным, даже скучающим. Таким тоном она могла обсуждать нечто незначительное, к примеру, обед.
– Это имеет значение?
Брови Дженнифер немного приподнялись. Она убрала трубку.
– А разве нет?
Что-то в ее словах вызывало тревогу. Кэролин спохватилась:
– Конечно! То есть, конечно, имеет. Просто я очень, э-э, расстроена. Что неудивительно.
– Ты не хотела бы об этом поговорить?
Кэролин предпочла бы еще раз встретиться с Дэвидом. Наверное. Но она не могла сказать это, не могла даже подумать. Если Дженнифер решит, что она… не в порядке, это может привлечь внимание. А вдруг Дженнифер обратится к Отцу?
– Мне бы не хотелось отнимать у тебя столько времени. У тебя наверняка есть другие…
Дженнифер прикоснулась к ее предплечью.
– Есть, но они подождут. В конце концов, для этого и нужны друзья. И кроме того, это моя работа.
Дверь в комнату Кэролин была звуконепроницаемой, но Дженнифер оставила ее открытой. Наверху, в Главном Зале, Питер упражнялся на своих барабанах. Дробь странным эхом раскатывалась по металлическому помещению. Кэролин не только слышала, но и ощущала ее, низкий рокот в висках и сердце. Вспомнив Ашу, она попыталась изобразить очень жалобный взгляд.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Дай мне одну секунду.
– Конечно.
Кэролин сосредоточилась изо всех сил и сумела выдавить одинокую слезинку. Позволила ей немного стечь по левой щеке, затем вытерла. Великолепно.
Дженнифер села рядом с ней на пол, очень близко.
– Не возражаешь?
Кэролин возражала.
– Конечно, нет. В общем… все началось с того, что Дэвид пришел со свитком. Сказал, что ему требуется моя помощь с переводом. – Она посмотрела на Дженнифер. – Но он был голый.
Дженнифер мрачно кивнула. Нагота не являлась для них таким нарушением этикета, каким была бы для американцев – у библиотекарей была общая ванная, – но и не являлась нормальным явлением. Вернувшись из океана, Майкл иногда забывал одеться, и окружающие смеялись над ним. А вот над Дэвидом никто не смеется. И он мог явиться голым в комнату Кэролин лишь по одной причине.
– И что ты сделала?
Кэролин посмотрела на Дженнифер:
– Попросила его уйти. Он ушел, и этим все и кончилось.
Она хотела пошутить, но слова прозвучали горько, обиженно. Дженнифер снова извинилась, однако смотрела на Кэролин бесстрастным, оценивающим взглядом, который той совсем не нравился.
Сосредоточься.
– Я начала нервничать, когда взглянула на свиток. Там не было ничего экзотичного – просто пелапи, немного старомодный. «Поистине», «несомненно» и тому подобное.
– Ему понадобилась с этим помощь?
– Нет. Конечно, нет. Это был лишь предлог.
– Почему ты его впустила?
В дверях спален был глазок, и они запирались с двух сторон.
– «Впустила» – не совсем правильное слово. Я ждала Алисию и оставила дверь приоткрытой. Мы собирались попрактиковаться в суахили. Все говорят на нем в двадцать восьмом ве… эй! Ты сказала, что меня не было… сколько? Три дня?
– Да, около того.
– Алисия еще не появлялась?
– Нет. Ее вызвали в Невозможные Столетия. Она должна забрать зуб пневмовора или что-то этакое. Тебя нашел Майкл.
– Майкл вернулся?
Дженнифер покачала головой:
– Позже. Сейчас мы говорим о тебе. Что произошло дальше?
Кэролин с трудом подавила почти непреодолимое желание посмотреть на маленькую полку в углу. Дэвид либо нашел то, что там спрятано, либо нет. Кэролин склонялась к последнему: в противном случае она бы очнулась в Быке или вообще не очнулась бы никогда. Но следовало сосредоточиться. Эта беседа все равно может ее погубить. Старайся говорить нерешительно, словно пробираешься на ощупь в темной комнате. Словно пытаешься от чего-то уклониться.
С этими мыслями она сосредоточилась на хрустящем звуке, который издала ее челюсть под пальцами Дэвида. Постарайся закричать. Закричи для меня. Пульс на шее Кэролин немного ускорился, и когда она заговорила, голос звучал соответственно ее желанию. Она практиковалась. А вот дрожь в указательном пальце была заметна. Следует над этим поработать.
