– Что с ним происходит?
– Помнишь, я говорила, что время для него остановилось?
– Э-э… да.
Чернота была текучей, ее поверхность постоянно переливалась.
– А помнишь, чем он занимался, когда я его заморозила?
– Это что, экзамен?
– Скорее способ преподавания. Ты поймешь лучше, если сам до этого додумаешься. Так помнишь?
– Ну… вроде да. Он умирал, верно? А ты пустила слабый разряд в болевой центр его мозга. Сказала, что это «теоретический верхний предел страдания». – И пробормотал себе под нос: – То есть… черт.
– Именно. Однако существует разница. Страдание – обычное страдание – преходяще. То, что мы воспринимаем как эмоции, в действительности – лишь мимолетный контакт между трехмерным пространством и одной из высших физических плоскостей – яростью, радостью, удовольствием и тому подобным. Отдачу можно чувствовать годы, но реальная связь длится долю секунды. – На лице Кэролин вновь расцвела улыбка горгульи. – В нормальных условиях.
– Но… не в этот раз?
– Совершенно верно. – Она покачала черный шар. – Время внутри стоит. И я все точно рассчитала. Дэвид связан с чистым страданием – и не может двигаться дальше. – Кэролин выжидающе посмотрела на Стива.
Стив долго думал, потом сдался.
– Э. И что?
– А то, что потенциальная энергия между плоскостями продолжает накапливаться. Это похоже на конденсатор с бесконечным зарядом.
– Энергия. – Стив посмотрел на Дэвида, поглощенного тьмой. Пока они беседовали, шар снова вырос и стал еще горячее. – Ты имеешь в виду черноту? Это энергия?
– Именно.
– И насколько же она вырастет?
– Точно не знаю. На миллион миль примерно. Потому-то мы сюда и пришли. Нужно поместить его в небеса, где есть для этого место.
– Повтори?
– Через сутки Дэвид станет нашим новым Солнцем.
iii
Она протянула руку в облако звезд над головой и помахала, словно разгоняя их. От ее прикосновения огни начали вращаться, словно поднос в китайском ресторане. Выбрав свободное место, Кэролин ткнула пальцем, чтобы остановить вращение, и потянула. Космос хлынул на них, разрастаясь: сначала они видели целые галактики, потом скопления, потом отдельные звезды и, наконец, планеты.
– Узнаешь?
– Э-э… Юпитер? – Губы Стива онемели.
– Нет, это Сатурн. Видишь кольца?
– Точно. Сатурн. Его я и имел в виду.
– Хорошо. Теперь помолчи немного. Мне нужно сосредоточиться.
Стив смотрел, как она берется за шнурок – из черноты высовывались лишь несколько дюймов – и мягко проталкивает Дэвида сквозь тонкую мембрану, отделяющую реальность, в которой вырос Стив, от Библиотеки. Пройдя через нее, Дэвид словно съежился.
– Ну вот, – сказала Кэролин и демонстративно отряхнула руки. – Готово!
– И сколько времени ему потребуется, чтобы превратиться в Солнце?
– Точно не знаю. Не меньше пары часов. Позже я вернусь и слегка подправлю орбиты. Нельзя же позволить крошечным мраморным шарикам врезаться друг в друга, верно?
Стив, сантехник, произнес сухими губами:
– Нет. Думаю, нет. А когда он станет ярким и желтым?
Ее лицо немного вытянулось.
– Ну… никогда.
– Что ты хочешь сказать? Он что, останется таким навсегда? Кромешно черным?
– Да. Это ведь плоскость страдания.
– И что же будет испускать свет?
Она нахмурилась.
– Света будет мало. Тепло – страдание очень жаркое, гамма-излучение и все такое, но с видимым спектром придется туго.
– Значит, будет постоянно темно? Даже когда светит солнце? Всегда?
– Будет достаточно тепло, – возразила она. – Никто не замерзнет. А люди приспособятся.
– Приспособятся.
Кэролин кивнула:
– Приспособиться можно почти ко всему.
Стив поискал достойный ответ, но не нашел.
После долгого молчания Кэролин снова заговорила:
– Что ж… это напомнило мне о другой причине, по которой я тебя сюда привела.
– Еда?
– Нет. То есть да. Это тоже. Но более важная причина в том, что… я хочу сделать тебе подарок, Стив. Знаю, ты не понимаешь – я еще до этого не дошла, – но я многим тебе обязана. Не будет преувеличением сказать, что я обязана тебе всем. Я очень долго думала об этом дне и… и я хотела сказать, что… ну, мне будет очень приятно, если я смогу немного тебя отблагодарить. Я привела тебя сюда, чтобы ты увидел восхождение Дэвида.
Она смотрела на него, улыбающаяся и серьезная.
– Ладно. Зачем?
– Увидев следующий восход солнца, ты поверишь, что я говорила серьезно, когда обещала дать тебе что угодно – абсолютно все, что бы ты ни попросил.
– Например, «мазерати» или…
– Конечно, если захочешь. Но не только это. – Она наклонилась ближе. – Я могу сделать тебя бессмертным. Или неуязвимым. Или и тем, и другим, если пожелаешь. В аптеке есть препараты, которые сделают тебя умнее любого человека, когда-либо жившего на земле.
– Э-э… – Пауза затянулась. – Прямо сейчас я предпочел бы барбекю.
Он впервые заметил, как ей идет улыбка.
* * *
– Очень вкусно, – сказал Стив и облизал пальцы.
В холодильнике нашлись стейки, а также какие-то создания, которые по виду напоминали гигантских скорпионов, а по вкусу – свинину. Кэролин сообщила, что они вымерли в эпоху Плейстоцена, но были ее любимым блюдом. Стив не стал уточнять. Они действительно оказались вкусными. Нага съела три твари, два стейка и восемь гамбургеров, после чего свернулась, точь-в-точь домашняя кошка, и уснула. Стив подумал было отдать львице то, что не доел сам, но решил не будить ее. Бедная киска. Ей выпал трудный день.
– Рада, что тебе нравится, – откликнулась Кэролин. – Спасибо за готовку.
– De nada.
[14]
Несмотря на свои многочисленные таланты, Кэролин явно не умела готовить. Когда она сожгла две порции бургеров, Стив прогнал ее от гриля. Сейчас он с довольным вздохом откинулся на спинку садового стула. Поначалу ему не слишком понравилась идея сидеть так близко к краю, однако после пары банок пива он немного расслабился. Вид действительно фантастический. Над ними вращалась вселенная, отбрасывая теплое мерцание на лабиринт шкафов внизу.
Кэролин порылась в переносном холодильнике и достала ведерко со льдом.
