Исчез.
— Фатик, — промолвила Виджи. — У него слезы на глазах.
У меня тоже выступили слезы — от кашля.
Пузырь снова появился. Это было внезапно — никогда, ни единого раза не случалось, чтобы пузырь с Прыгающим чародеем появлялся на территории Академии больше двух раз в сутки!
— Фатик… Кажется, я могла бы им управлять.
Я не поверил ушам.
— Управлять?
— Магия Витриума. Магия, которой владел Митризен-отступник, призвавший эльфов Агона в наш мир посредством Вортигена. Это… талант эльфов, который частично ушел, когда племя Витриума переселили в этот мир, смешав нас с людьми. Манипуляция материей и пространством… — Ее глаза блестели. — Четыреста лет назад магия была сильней, и кто-то из Академии воспользовался именно нашим, эльфийским заклятием переноса! Я ощущаю его… Если бы у меня было больше сил, я смогла бы подцепить его сферу на грани миров и направить внутрь чего-либо.
— О боги, зачем?
— Он хочет смерти, Фатик. Он страдает безмерно. Он ничего не хочет так, как умереть — ибо сознание его помрачено и уже никогда не будет прежним. Я бы прервала нить его жизни, и он был бы счастлив. Это было бы… гуманно. Но у меня мало сил, сейчас я могу только удержать его сферу на грани миров… Пусть она повисит там.
— Святые небеса!
— Но у меня нет источника магии, чтобы я могла направить его куда-то. Заклятие слишком сильно и само восстанавливается, набирая энергию в чужом мире.
— То есть… если пузырь, черт, сфера будет висеть на грани миров — заклятие ослабнет, и ты сможешь… направить… убить этого человека?
Виджи серьезно кивнула. Лицо ее было неподвижно.
— Это милосердный акт. И искупление за то, что кто-то воспользовался запретным для людей знанием. И потом, Фатик, так или иначе — мы окажемся сегодня в запретной части Академии, ты забыл? Возможно, к тому времени заклятие ослабнет, и у меня хватит сил материализовать сферу внутри стены.
Я согнулся пополам от кашля.
Значит, я доверюсь словам мертвецов, раз им безмерно доверяет моя супруга. Продам груз адептам конкурирующих культов и… положусь на судьбу. И буду ждать.
Честно говоря, в нынешнем своем состоянии, сделать что-то еще я не мог. Просто не хватало сил. Я кашлял, сгибаясь пополам, плевал кровью и каждую секунду мог утратить сознание.
Варвар, если заболел — лечись.
Но лучше не болеть вовсе.
24
Его благость Гарбс Керован, глава культа Горма Омфалоса, проживал в районе Семи Морей — престижном квартале, где селились богачи. Квартал сей возлежал на холмах над рекой, и чтобы добраться туда, пришлось нанять экипаж. Свою маскировку мы не стали снимать. С ней было безопасней.
Вилла Керована выглядела весьма помпезно. Три этажа, огромный парк. Много охраны из монахов. И обязательно — личная церковь, где Керован в тихие часы возносил молитвы Омфалосу. Личная церковь — это прерогатива богатых, как известно, приближающая их к богу.
Когда я разбогатею, то поставлю в своем поместье сразу три-четыре церквушки, посвященные разным богам. Возможно, они иногда будут спускаться с небес, пить вино и играть со мной в карты.
Ах да, все боги, кроме Атрея — суть происки Тьмы, совсем забыл слова Лигейи. Все — фальшь. Но церквушки я все же поставлю. На всякий случай. Черт, я шучу. Мне настолько плохо, что я готов лечь и умереть прямо сейчас.
Нас провели к Керовану, едва я показал перстень-печатку Вирны.
Его благость ждал нас в богато обставленном кабинете, беспокойно вышагивая по дорогому ковру и чахоточно кашляя. Выглядел он сушеной грушей-дичкой, навроде тех, что усеивали подножия склепов на кладбище, где я оставил груз. Жидкий хохолок седых волос на плешивой головешке. Коралловая, шитая золотом ряса. Взгляд бегающий, крысиный. Такой, какой бывает только у людей с нечистой совестью.
Керован заметно волновался — груз запаздывал, празднество Разделения близилось. И неизвестно — может быть, культ Сноходца уже получил свой груз для ритуалов, а значит, культ Омфалоса будет посрамлен — что категорически недопустимо.
— Наконец-то! Великая радость! — всплеснул он руками-веточками. — Бахун! Бахун! Ба-а-хун! Где вы пропадали так долго?
— Немножко задержались по пути, — сказал-прохрипел я, едва держась на ногах и закашлял с ним на пару. — Через два часа пожалуйте в «Гостевой домик», на площадь склепов, ту, что рядом с Аллеей Вечной Радости. Ну, вы знаете.
Он знал.
— Учтите, молодой человек… бахун-бахун!.. за опоздание я вычту с вас штраф — пятьдесят процентов стоимости груза!
Мне стоило великих усилий не показать ему кукиш.
— Вы оплатите груз по ранее оговоренной таксе, Керован. Иначе я выброшу его в реку.
Он взвился, заходил по кабинету. Двое дюжих монахов за нашими спинами напряглись.
Керован остановился и взглянул на меня:
— Что мешает мне сейчас… бахун!.. оставить вас здесь, направить своих людей на кладбище и отобрать груз? В этом случае я не заплачу вам ни гроша!
Я пожал плечами.
— Потеряете поставщика. Ну и потом — у меня тоже есть… свои люди. Если ваши люди придут к моим людям, мои люди подожгут повозку с грузом.
Он зажужжал, как швейная машинка из тех, что мы с Олником прикупили в Хараште. Потом закашлял. Я выказал солидарность и закашлял в ответ.
— Гритт с вами, юноша! Ждите меня через два часа!
Дивный старичок. Деньги — это все, что держит его на свете в такие годы. Больше денег — больше энергии, больше жизни. Своего рода финансовый вампиризм. Дано не каждому. Например, мне — точно нет. И слава богам, что нет.
— А слыхали ли вы про знамения Объединения, — молвил я как бы невзначай, ощущая прилив странного куража. — Огромная туча грядет… А кроме тучи, говорят, кое-что случится сегодня и в Академии. Боги недовольны, слишком давно они ждут Объединения! Ведь Разъединение, говорят, было ересью.
— Ересь! Бахун! Бахун! Не будь вы иностранцем, за такие слова я мог бы приказать вас казнить!
— Так говорят в народе, ваша благость. Мы слышали сии разговоры от самой границы с Одирумом!
Он закашлял, сделав большие глаза. Монахи за нашими спинами пустили шепоток сомнений.
— Уходите! Уходите прочь! И никому не говорите об этом!
Мы и ушли.
— Фатик, — промолвила Виджи, когда мы вышли из ворот. — Ты снова за старое…
— Нет, — сказал я. — Новое. Лучше иметь на шее один культ, нежели два. Дешевле, понимаешь? И лучше вместо Разделения с его бурными драками устроить новый праздник — Объединения с всеобщим братанием.
Туча медленно, но верно накрывала город. Скоро, скоро грянет буря.
