Еще больше зевак наблюдало за труппой с верхних этажей трактира, пока охранники неспешно вели исполнителей через свору уплативших двойную цену привилегированных зрителей, по широкой дуге вокруг здания и, наконец, в самый огромный амфитеатр, какой Равна только видела на планете Когтей.
Труппа Амди остановилась под навесом на краю арены, скрытая от взглядов толпы.
Трактирщик вышел в центр арены. Плиты были уложены замысловатым мотивом, который местами зрительно нарушали не предусмотренные архитекторами темные пятна. Брр. Жертвоприношения животных?
Трактирщик начал вступительную речь. Через пару секунд его заглушили выкрики сверху, вскоре подхваченные оравой со всех сторон. Амди высунул пару морд на всеобщее обозрение, но по большей части старался держаться в тени.
– Хе! Они кричат: «Мы заплатили наши деньги и не обязаны слушать твою болтовню!»
На арене Трактирщик развернул головы в разные стороны, приняв обиженную позу, и потопал прочь в свою ложу на одной из трибун.
– Я так понимаю, это значит, что нам пора выходить? – уточнила Равна.
Восьмерка присела.
– Амди? – Джефри пытался его подбодрить. – Ты пока что все делал правильно. Иди же!
– Я, э-э, не успел продумать свое… я…
Толпа вопила все громче. Насквозь прогнивший ямсовый клубень влетел под навес и разбился, слегка обрызгав Винтозуба. Фрагмент от неожиданности брезгливо фыркнул и чуть не выпустил поводок Ритль. Синглетка вырвалась на арену, забыв свою утреннюю осторожность. Описав широкую дугу, она огласила амфитеатр оглушительным воем, потом остановилась, покосилась на свои задние лапы, потеряла из виду землю под загораживавшим обзор воротником и закачалась, но восстановила равновесие и заорала того пуще. Смысла ее причитания не имели, но синглетка чертовски правдоподобно имитировала манеру, в какой Трактирщик толкал свою речь. Недовольный гул толпы сменился смехом.
Ритль замерла, впав в замешательство. Потом запрыгала взад-вперед, требуя внимания. Гогот толпы только усилился. Синглетка нацелилась было прыгнуть в ближайший ярус зрителей, но поводок Винтозуба не пускал. Ритль завалилась на один бок и царапнула лапой кожаный воротник. Равна заметила, как головы Винтозуба качаются в удивленном восторге. Он бросил взгляд на Амди и – оставаясь невидимым публике – очень осторожно потянул за поводок.
На арене бедняга Ритль опять чуть не упала, но чудом сохранила равновесие и помчалась по краю амфитеатра, растягивая оказавшийся очень длинным поводок.
Винтозуб вывалился на арену. Его разукрашенные черно-белыми пятнами элементы хромали по обе стороны. У публики должно было сложиться впечатление, что не столько стая тянет за поводок, сколько синглетка тащит. Несколько раз потеряв и снова подхватив его, он наконец перекувыркнулся всеми четырьмя телами через ограждение и упал на поводок. Когда Винтозуб поднялся, поводок был у него в четырех парах челюстей и держался крепко. Он торжествующе поклонился аудитории и собрался было толкать собственную речь, но у собачки умалишенного были другие планы. Ритль бегала вокруг четверки, все быстрее и ближе, а свободный поводок стремительно укорачивался.
Наконец она обмотала поводком самого Винтозуба. Он зашатался, возмущенно ворча. Зрителей это развеселило еще больше – на арену полетело несколько гнилых овощей, но на сей раз скорее в знак грубоватого одобрения. Одна гнилушка угодила Винтозубу в плечо и окрасила соком шахматный клоунский узор. Ритль тоже над этим похихикала, но тут же ей пришлось (безуспешно) уворачиваться от новых снарядов. Винтозуб явно запаниковал и затрясся, чуть не рассыпавшись. Потом все его элементы повернулись мордами к навесу, под которым продолжали укрываться Амди с людьми. Даже Равна заметила деланый драматизм его позы.
– Хозяин! Хозяин! Где ты? – примерно так взывал Винтозуб на языке Когтей.
Амди не мог дальше бездействовать. Он издал душераздирающий горловой стон и величаво прошествовал на арену. Смех перешел в слаженное уважительное приветствие, и ливень гнилых овощей мигом утих. В позе Амди было такое величие, какого Равна в жизни еще за ним не замечала. Элементы в середке стаи задрали головы к небесам. Человек на его месте поднял бы руки, привлекая внимание собравшихся.
Джефри скользнул на освобожденное Амди место и прислушался. На лице его была широкая изумленная усмешка.
– О чем он говорит? – спросила Равна.
– Слишком быстро, я почти ничего не понимаю. Он им обещает…
Учитывая местные диалектные различия, Амди говорил явно быстрее, чем могла бы его понять даже аудитория, но, быть может, это лишь добавляло шарма его образу. Амди сделал величественный жест в сторону Винтозуба с Ритль. Двое убрались с арены, не выходя из роли, хотя Равна подозревала, что играет-то лишь один из них. Винтозуб пробрался под навес и привязал Ритль к деревянному столбику. Он щерился до ушей и страдальчески ворчал, одновременно продолжая отчищать сок с шерсти. Окинув взглядом Равну с Джефри, он внезапно оживился, в усмешке появилось что-то хитрое, словно фрагмент хотел сказать: Теперь ваш выход!
– Джефри! Равна!
Амди говорил человеческим голосом, не прекращая молоть обычную чепуху конферансье.
– Я почти готов вызвать вас на арену. Джефри идет ко мне, Равна остается вне зоны слышимости мыслей. Поняли? – Это они как раз и обсуждали в хлеву.
– Да! – крикнул Джефри.
Тут облака на краткий миг разошлись, и на Амди упал предзакатный солнечный свет. Роскошные расшитые бисером плащи засияли, а раскрашенная обувь сверкнула, будто когти у стаи были из чистого серебра. В середке стаи схоронились два элемента, которым не досталось великолепных одеяний, но Равна их не видела.
Амди удивленно посмотрел на солнце, но тут же собрался и бухнул:
– Отлично! – Теперь он давал синхронный перевод. – Я покажу вам чудеса северного края, созданий из-за края небес, существ, которые думают молча, синглетов, способных мыслить поодиночке и каждый за себя. Я покажу вам… двуногих!
Четыре элемента стаи устремили морды к небу, а оставшиеся четыре откатились на тот участок арены, куда выходил скрывавший Равну с Джефри навес. Черт возьми, да от восьмерки даже фанфары раздавались!
– Тебе не кажется, что нам пора? – спросил Джефри.
– Угу. – Вот теперь Равну обуял страх сцены.
Они вышли из-под навеса и выпрямились перед публикой во весь рост. Стоило им появиться на арене, как амфитеатр замолчал. Равна с Джефри разошлись в противоположных направлениях, подняв руки и показывая растопыренные пальцы. Равна разглядывала толпу, выискивая ямсометателей. Ложи выглядели почти как в старом приемном зале замка Древорезчицы… нет, даже просторнее. Их выстроили плотными ярусами, так что каждая следующая громоздилась над предыдущей. «Сиденья» разделялись звукопоглощающими шторами и (на местах для привилегированных зрителей) стенками. Солнце ушло с арены, и трибуны погрузились в полумрак. Трудно было сказать, сколько тут стай. Во всяком случае, теснились они кучнее, чем в любом ином виденном ею месте. Морды торчали отовсюду. И все глядели на сцену. На двух стоящих там людей.
