Во взгляде Ревела читалась мученическая готовность превзойти самого себя, когда он спросил:
– Что-нибудь еще, сэр?
Я покачал головой:
– Прямо сейчас больше ничего не придумывается. Если тебе в голову придет что-то еще, будь любезен, сообщи.
– Все будет сделано как подобает, сэр, – заверил он, и я почти услышал его мысли: «…и как давно уже следовало сделать».
В тот вечер, когда ушли рабочие, а Би снова легла спать в швейной комнате Молли, я обратился к старшей дочери с помощью Силы.
Я собиралась лечь в постель, – вместо приветствия сообщила Неттл в ответ на мое осторожное прикосновение.
Я и забыл, что уже так поздно, – извинился я. – Хотел оповестить тебя о моих последних действиях по ремонту Ивового Леса. Я считаю их необходимыми, как и Ревел, но, боюсь, они съедят средства, которые я откладывал из дохода, приносимого имением.
Я почувствовал, как она вздохнула:
Пожалуйста, давай без церемоний. Ты ведь не какой-нибудь арендатор, чтобы отчитываться передо мной за каждую трату. Мы оба знаем, что Ивовый Лес по справедливости должен был перейти к тебе. Твое настойчивое желание навязать его мне и просить моего одобрения для каждого твоего шага утомляет.
Но ведь это твое наследство… – возразил я.
И еще это ранит мои чувства. Ты правда думаешь, что я стала бы возражать против того, что ты там затеял во благо Би? Или ради себя самого? Надеюсь, ты не считаешь меня такой самовлюбленной. Так что, пожалуйста, прекрати. Делай все, что нужно для поддержания Ивового Леса в хорошем состоянии, и можешь потратить доход от земель, как потребуется. Или как тебе захочется его потратить. – Пауза. – Ты знаешь, что Фитц Виджилант должен вскоре отправиться в Ивовый Лес?
Мне об этом сообщили, да. – Я попытался скрыть от нее свои сомнения по поводу всей этой затеи.
Ну так вот, по-моему, он пока не готов к путешествию. Я попросила Чейда еще немного подержать его в тайном убежище. Когда он прибудет, вызови лекарку. Он упрямый юноша и будет настаивать, что совершенно здоров и все такое прочее. Не поддавайся. Его сильно избили, очень сильно. Думаю, Чейд наконец-то его отсылает, надеясь, что у тебя он будет в безопасности. Это надо было сделать еще несколько лет назад. Как я неоднократно говорила Чейду. Ему следовало бы ставить интересы парнишки выше собственного желания держать его при себе.
Я позабочусь о нем, – заверил я. – Собирался поселить его в Зеленых покоях, но потом Ревел мне сообщил, что Пейшенс обустроила в восточном крыле классную комнату, а рядом как раз есть покои для учителя.
Правда? Ах да, я припоминаю. Это обветшалое старое местечко, верно? Однако Ланту там должно понравиться. Он любит уединение. И полюбил еще сильнее после побоев.
«Такое случается с людьми, с которыми обошлись жестоко», – подумал я про себя. Подобными мыслями мне не хотелось делиться с Неттл. Но я отлично помнил, что со мной сделали пытки Регала и каким замкнутым стал Шут после издевательств Бледной Женщины. Мы живем в наших телах. Атака на внешние стены этих крепостей разума оставляет шрамы – иногда их не видно, но они не исцеляются до конца. Я предоставлю ему уединение. А если он захочет поговорить, сохраню в тайне его слова.
Ты не спишь?
Я почувствовал раздражение Неттл – она подумала, что я потревожил ее Силой, а потом сам задремал.
Нет. Просто задумался о том, что еще надо приготовить к приезду Фитца Виджиланта.
Обращайся с ним помягче.
Он тебе нравится, да? – И опять я ощутил, что этот парнишка важнее, чем мне сообщил Чейд.
Да. Будь с ним добр, пусть он почувствует себя как дома. – В чем бы ни состоял секрет, Неттл не собиралась его раскрывать. – А теперь мне нужно поспать. Не все мы ночные волки, Том. Кое-кто предпочитает спать.
Что ж, тогда спокойной ночи, дорогая.
Спокойной ночи.
И она исчезла, покинула мое сознание, как аромат покидает комнату от случайного сквозняка.
Не только Неттл, но и младшая моя дочь приноровилась меня избегать. На протяжении следующих дней Би почти всегда умудрялась выходить из комнаты, едва я туда входил. Мы виделись за столом, но она опять сделалась молчаливой, в то время как Шун кудахтала, словно курица, которая только что снесла яйцо и хотела, чтобы весь птичник об этом узнал. После долгих колебаний она выбрала для себя Фиолетовые покои и нарекла их «Лавандовыми комнатами». Но напрасно я надеялся, что это даст мне передышку от ее требований и жалоб. Она нашла узор на занавесках «слишком назойливым», а полог над кроватью – выцветшим. Зеркало было «в пятнах и такое маленькое, что от него никакой пользы». Канделябры не годились; для своего туалетного столика она желала заполучить лампы. Я не решился отправить ее к Ревелу из опасений, что он не просто одобрит все ее запросы, но и еще и добавит что-нибудь от себя. Риддл ходил с мрачным видом, но глаза у него весело блестели, и я решил привлечь его к делу: послал его и Шун с кредитным письмом на большой рынок в городке Дальняя Заводь. Дорога была дальняя и предполагала ночевку в трактире, что обещало мне хоть один вечер покоя. Услышав, куда они собираются, Ревел вручил мне список нужных вещей – такой длинный, что я приказал подготовить повозку с лошадьми. Тут подключилась Тавия со своими жалобами на побитые сковородки и сточенные по самые рукояти ножи. Добавился ее список, а потом я сообразил, что и сам не против кое-что заменить. В конечном итоге они уехали в сопровождении двух повозок. И когда они тронулись в путь, Риддл уже не улыбался. В отличие от меня – я-то прикинул, что им придется задержаться на день, а то и два, чтобы купить все необходимое.
Вдобавок к поручениям от Шун и Ревела, я дал Риддлу еще одно от себя. По пути он должен был прислушиваться, не говорят ли люди о чужаках, которые разыскивают бледную девушку вроде той, что посетила нас. Я сказал ему, что меня очень интересует, почему она сбежала так внезапно. Я хотел узнать, чего она боялась и надо ли сообщить о ее преследователях королевской страже. Конечно, Риддл наверняка заподозрил, что ему сказали не все, и это, как я рассчитывал, должно было подстегнуть его в поиске новостей. А Шун покинет мой дом по меньшей мере на несколько дней. Я испытывал потрясающее облегчение.
Я не стал принуждать Би терпеть свое общество. Возможно, после того, что моя дочь увидела той ночью, она нуждалась в уединении. Но потихоньку, издалека я узнавал о том, куда она пошла и чем занималась. Би проводила много времени в своем убежище, и вскоре я выяснил, что́ она там читает. Я пришел в ужас от собственной небрежности и от того, что́ она могла обо мне узнать. Что ж, виноват в этом был я сам, и мне было отлично известно, как следует поступить. В точности как Чейд, когда он обнаружил, что я не ограничивался в своем чтении тем, что он мне подкладывал. На протяжении следующих пяти дней я был очень занят – Ревел один бы не справился. Он хорошо выполнял задания – находил нужных людей, нанимал их и объяснял, что надо сделать. Но наблюдение за работниками не входило в число его лучших качеств. Баррич обучил меня изящному искусству прогуливаться рядом с бездельниками, придавая им желания трудиться одним взглядом, и я без колебаний его применил. Я не очень-то разбирался в том, как класть стены из кирпича, или в плотницком ремесле, но отлично видел, когда рабочие только притворялись, что трудятся. А за работой настоящих мастеров наблюдать было одно удовольствие, и я любовался тем, как неспешно кладет кирпичи каменщица по имени Энт, – ее мне и в голову не приходило подгонять, поскольку она трудилась на совесть.
