Его последние слова заставили гусятника с гусятницей заулыбаться и радостно поерзать.
– Но мы не станем использовать перья, чернила и бумагу, пока не заслужим их. Я написал буквы на бумаге, крупно и четко, и каждый из вас получит по одному листу, который можно забрать с собой. Я хочу, чтобы вы каждый вечер обводили контуры букв пальцем. Сегодня мы выучим форму каждой из них и звучание первых пяти. – Он посмотрел на сына садовника и прибавил: – Раз ты уже кое-что знаешь, Ларкспур, я не стану тебе досаждать упражнениями. Зато у меня есть несколько отличных свитков и книг о садоводстве и растениях. Возможно, ты захочешь их изучить, пока я буду работать с остальными.
Ларкспур просиял от похвалы, быстренько вскочил и принял у учителя свиток о розах. Я его читала несколько раз – он был из библиотеки Пейшенс. Я поджала губы. Может быть, отец разрешил Фитцу Виджиланту свободно пользоваться книгами Ивового Леса. Когда он вручил мне лист с буквами, я не запротестовала из-за того, что уже их знала. Я поняла: это наказание. Он заставит меня выполнять нудные, бесполезные упражнения, чтобы выказать свое презрение за то, что я такая лгунья, как он считал.
Сперва он называл каждую букву, расхаживая рядом с нами, а мы потом повторяли ее и обводили пальцем. Когда мы обвели все тридцать три буквы, он велел вернуться к первым пяти и спросил, кто помнит, как они называются. Когда я не вызвалась ответить, он поинтересовался, продолжаю ли я притворяться невеждой. Это не входило в мои намерения; я решила принять свое наказание молча. Я ничего не сказала, просто уставилась на свои коленки. Он издал горловой звук, выражавший раздражение и глубочайшее отвращение. Я не подняла взгляда. Он указал на Спрюса – тот запомнил две буквы. Леа запомнила одну. Один из овцепасов – еще одну. Когда писарь указал на Таффи, тот уставился на страницу, ухмыльнулся и с глумливой серьезностью объявил: «Пи-и-и!» Наш учитель тяжело вздохнул. Мы опять начали повторять за ним каждую букву, и на этот раз, когда он попросил одного из гусятников их прочитать, вышло лучше.
Это было, наверное, самое длинное утро в моей жизни. Когда учитель наконец-то отпустил нас перед полуднем, моя спина ныла, а ноги болели оттого, что я так долго просидела без движения. Потратила утро впустую, ничего нового не узнала… Нет, подумала я, с трудом поднявшись на онемевшие ноги и сворачивая лист с буквами в трубочку. Я узнала, что Таффи, Эльм и Леа всегда будут меня ненавидеть. Я узнала, что учитель меня презирает и ему больше нравится меня наказывать, чем учить. И еще я узнала, как быстро мои чувства могут перемениться. Страстная увлеченность Фитцем Виджилантом, которую я лелеяла с той поры, как он появился, резко уступила место чему-то другому. Не ненависти. К этому чувству примешивалось слишком много печали, чтобы назвать его ненавистью. У меня не было подходящего слова. Как окрестить чувство, из-за которого мне не хотелось больше встречаться с этим человеком ни при каких обстоятельствах? Я вспомнила о том, что он будет сидеть за обеденным столом, и у меня пропал аппетит.
Я не решилась отправиться в мое убежище через кладовую, потому что она была слишком близко к кухне. Я не сомневалась, что Эльм и Леа сейчас там, судачат об утренних уроках в ожидании, пока надо будет накрывать на стол. А за столом будет писарь Фитц Виджилант. Нет. Я отправилась в свою спальню и аккуратно сняла с себя украшения Кэрфул. Складывая кружева, я размышляла над тем, что она была со мной добра. Как и Ревел. Внезапно я задалась вопросом: как бы показать им, что я это ценю? Вообще-то, через несколько дней отец обещал взять меня на рынок… Я знала, что Кэрфул в восторге от моих бутылочек с духами. Надо купить ей одну. А Ревел? Как быть с ним? Может, отец подскажет?
Я отложила новую тунику и плотные чулки и натянула старую вместе со старыми штанами. Вновь ощутив себя как надо, прошмыгнула в старую спальню, а оттуда – в лабиринт внутри стен. На этот раз я шла на ощупь, не нуждаясь в свече. Оказавшись в своем логове, я по запаху разыскала спящего кота. Коснулась его расслабленного тельца, вновь укутанного в наш плащ. Потом переступила через него и направилась в отцовский кабинет. Там я стащила свечу, зажгла от огня в очаге и нашла свиток про Тэйкера Видящего, первого короля Шести Герцогств. Почерк был отцовский, – наверное, он сделал копию какого-то старого труда. И зачем только он положил этот свиток на стол? В своем логове я устроилась поудобнее среди подушек, со свечой, одеялом, плащом и теплым котом. Я-то думала, плащ будет согревать нас обоих; я и не догадывалась, сколько тепла исходит от кота. Нам было довольно удобно, и, когда он проснулся, показалось справедливым поделиться с ним черствым хлебом и сосиской, которые заменили мне обед.
Сыр?
– Нету. Но я принесу. Не ожидала, что застану тебя здесь. В прошлый раз, когда ты ушел, я закрыла дверь в кладовке.
В этой норе полным-полно дыр. Куда пролезет крыса, пролезет и кот.
– Правда?
Как правило. Есть много способов оказаться внутри. И тут хорошо охотиться. Мыши, крысы. А повыше – птицы.
Он притих, снова забрался под плащ и прильнул ко мне. Я опять принялась за чтение, развлекая себя тем, что пыталась отделить лесть от фактов в этой истории о моем далеком предке. Тэйкер Завоеватель расправился с бедолагами-дикарями, которые пытались дать отпор ему и его людям, и на протяжении своей жизни превратил Олений замок из грубого бревенчатого строения в каменную крепость. Настоящий замок строили много лет – в основном из больших валунов, благо в округе их было предостаточно. Многие даже обтесывать не пришлось – кто-то когда-то их уже обработал.
В этой части отец сделал несколько заметок между строк. Похоже, ему показалось интересным то, что самый первый Олений замок явно был возведен в виде бревенчатого укрепления на каменном фундаменте более древней крепости. Потом его отстроили в камне, но отец приписал несколько вопросов по поводу того, кто построил изначальную крепость из обработанных валунов и что потом стало с этим народом. На полях с одной стороны был небольшой рисунок – отец предполагал, что такие каменные стены Тэйкер увидел на месте будущего замка сразу же после своего прибытия. Я изучила набросок. Отец явно считал, что немалая часть крепости уже существовала и Тэйкер всего лишь восстановил то, что разрушил до него кто-то другой.
Кот вскочил за миг до того, как я поняла, что отец вошел в свой кабинет. Когда он закрыл двери и отпер фальшивую петлю-замок, кот унесся прочь мохнатой стрелой. Я схватила плащ, скомкала и швырнула в угол своего чуланчика. Не было времени спрятать свиток, который я взяла из кабинета, – отец уже прошел по коридору со своей свечой и нагнулся, входя. Я взглянула на него снизу вверх, а он мне улыбнулся и сказал:
– А-а, вот ты где!
– Ага, – согласилась я.
Не спрашивая позволения, он сел на ковер рядом со мной, скрестив ноги. Немного подождал и, когда я ничего не сказала, заговорил:
– Мне тебя не хватало за обедом. Ты не пришла с нами поесть.
– Я была не голодна.
– Понимаю.
– И после долгого утра среди такого множества людей мне нужно было немного побыть в одиночестве.
