Той ночью я отправилась спать в свою красивую новую комнату. Мысли мои были противоречивыми и беспокойными. Заснуть удалось с трудом, а утром снова явилась Кэрфул, разбудила меня и принялась возиться с моими волосами. Я поблагодарила ее за кружева, но сказала, что на этот раз обойдусь без них, потому что боюсь испачкать в чернилах и меловой крошке. Думаю, она втайне вздохнула с облегчением, что ее воротнику и манжетам не грозит беда, но предложила, чтобы, когда отец возьмет меня на рынок, я выбрала себе там кружево, и пусть портниха сошьет мне собственные. Я тихонько согласилась, но спросила себя – а надо ли? Мне вдруг стало понятно, что я не из тех, кто любит кружева и серьги. Моя мама радовалась таким украшениям, и мне нравилось, как они на ней смотрелись. Но саму меня больше тянуло к простой одежде – как и отца.
Я взяла с собой свиток с алфавитом, когда спустилась завтракать. Положила его возле тарелки, очень вежливо поздоровалась со всеми, кто сидел за столом, а потом сосредоточилась на еде. Несмотря на поддержку отца, при мысли о скором занятии мне становилось нехорошо. Может, отец и убедил Фитца Виджиланта, что я не лживая маленькая дурочка, и, может, теперь наставник побоится обращаться со мной неуважительно, однако от этого мало пользы в том, что касается других детей. Я рано встала из-за стола и отправилась прямиком в классную комнату.
Несколько учеников уже собрались у двери в классную. Гусятники стояли рядом с садовником. Ларкспур показывал буквы на их свитке и называл каждую. Персивиранс ждал; он был в ливрее конюха, которая шла ему гораздо больше и выглядела почти новой. Я не могла решить, нравится ли он мне в зеленом и желтом так же, как в простой кожаной одежде. А еще у него был подбит глаз и распухла нижняя губа. Когда он улыбнулся, вид сделался ужасный – толстая губа болезненно натянулась. Но он все же улыбнулся, когда я вошла, как будто мы с ним не поссорились. Я замедлила шаг, приближаясь к нему, совершенно сбитая с толку. Неужели все так просто? Надо всего лишь притвориться, что мы не ссорились; взять да и опять начать общаться друг с другом, как раньше? Мне казалось, это невозможно. Но я решила попробовать. Улыбнулась ему, и на миг его улыбка сделалась шире. Потом он поднял руку к разбитому рту и поморщился. Но глаза его продолжили улыбаться.
– Персивиранс, – приветствовала я его, когда между нами осталось два шага.
– Леди Би, – с серьезным видом ответил он и даже изобразил поклон, как будто я была настоящей взрослой леди. – Я очень надеялся вас увидеть до того, как начнутся уроки.
– Правда? – Я скептически подняла брови, стараясь скрыть, как от его слов мое сердце наполнилось радостью.
Союзник. В этой проклятой классной комнате мне и одного союзника будет достаточно. Теперь я смогу ее вынести.
– Да. Дело в том, что я совсем запутался в этих двух буквах и ни отец, ни мать не могут мне помочь.
Он говорил тихим голосом, разворачивая свиток, и я не спросила, почему он не обратился к Ларкспуру. Только я могла помочь ему так, чтобы мы не испытывали неловкости. В точности как он помог мне научиться сидеть верхом. Не говоря больше ни слова, мы отошли от остальных в сторонку и оба развернули свои свитки, словно сравнивая их.
Я тихонько произнесла первые пять букв, и Персивиранс так же тихо их повторил. Не повышая голоса, он прибавил:
– Они похожи на отпечатки куриных лап, и имена у них – просто звуки. Как запомнить такую бесполезную ерунду?
Я никогда не видела буквы в таком свете. Но я познала их мамиными глазами еще до рождения и увидела сама, когда однажды вечером сидела у нее на коленях и она мне читала вслух. Задумавшись над словами Персивиранса, я поняла его разочарование. Я попыталась подыскать для него связи.
– Гляди-ка, первая называется так же, как звук в начале имени Ревела, и у нее длинные ноги, совсем как у него. А вторая буква обозначает звук, с которого начинается слово «вода», и у нее вот здесь завитки, похожие на рябь на поверхности ручья.
И так мы назвали не только первые пять, но десять букв. Мы так увлеклись этой новой игрой в буквы, что не заметили, как на нас смотрят другие дети, пока Эльм не издала очень мерзкий смешок. Мы вскинули головы и увидели, как она закатывает глаза, указывая на нас Леа. По коридору к нам шел учитель.
Проходя мимо меня, он весело сказал:
– Вам, леди Би, это без надобности! – и забрал свиток с буквами из моих застывших пальцев.
Не успела я опомниться, как он велел всем пройти в классную комнату. Мы вошли, каждый занял то же самое место, что и вчера. Фитц Виджилант, действуя куда живее, чем накануне, разделил нас на группы, собрав детей-ровесников вместе и дав им восковую дощечку. Меня и Ларкспура он отправил в дальний угол комнаты и дал нам свиток о географии и зерновых, произрастающих в каждом из Шести Герцогств, а также карту, и велел с ней ознакомиться. Он улыбался нам, пока давал указания, и казалось, что улыбка искренняя. Теперь, когда я знала, что его доброжелательность проистекает из страха, мне стало стыдно за нас обоих.
Потом он огляделся по сторонам и спросил:
– А где Таффи? Я не потерплю опозданий!
Дети притихли. Несколько обменялись взглядами, и я вдруг поняла, что меня не посвятили в какой-то секрет. Персивиранс внимательно глядел на свою дощечку, сосредоточенно копируя букву.
– Ну? – спросил писарь Фитц Виджилант. – Кто-нибудь знает, где он?
– Он дома, – сказала Эльм.
Один из мальчиков, что пахли овцами, тихонько проговорил:
– Ему нездоровится. Он сегодня не придет.
И посмотрел на Персивиранса. Разбитые губы юного конюха едва заметно растянулись в улыбке. Казалось, он целиком и полностью сосредоточился на свитке с буквами.
Фитц Виджилант шумно выдохнул через нос. И проговорил так, будто уже устал, хотя день только начинался:
– Дети, мне поручили быть вашим наставником. Я бы с большей охотой посвятил свои дни чему-то другому, но раз уж теперь это мой долг, я буду его выполнять. Похвально, что ваши семьи поступили мудро и прислали вас ко мне. Я отлично осведомлен о том, что кое-кто из вас желал бы оказаться где-то в другом месте. Таффи вчера дал понять, что считает наши уроки пустой тратой времени. Сегодня он притворился больным, чтобы не встречаться со мной. Ну так вот, я не потерплю симулянтов!
Несколько детей обменялись растерянными взглядами, заслышав незнакомое слово, а Персивиранс, не поднимая глаз от своих букв, негромко проговорил:
– Таффи не притворяется.
Все ли слышали удовлетворение в его голосе или я одна? Я пристально смотрела на него, но он так и не поднял головы.
Писарь спросил осуждающим тоном:
– Связан ли твой кулак с тем, что ему сегодня «нездоровится»?
Персивиранс поднял голову и посмотрел писарю в глаза. Я знала, что юный конюх всего на пару лет старше меня, но ответил он совсем по-взрослому:
– Сэр, мой кулак бездействовал до тех пор, пока его рот не произнес ложь о моей сестре. И тогда я сделал то, что должен сделать любой мужчина, когда оскорбляют его семью.
