– Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! – Я умолял ее, в ужасе оттого, что Молли услышит.
Я положил ее на колени и убрал руки. Не может быть, чтоб она оказалась до такой степени открыта для меня. Я как-то неправильно ее держал. Может, прижал или слишком сдавил? Я мог лишь глядеть на нее в полном смятении.
Я услышал поспешный шелест туфель по плитам пола, а потом в комнате вдруг оказалась Молли с чайником, с которого капала вода. Она поспешно водрузила его на поднос и склонилась над нами, протягивая руки, чтобы забрать малышку.
– Что случилось? Ты ее уронил? Она никогда так громко не плакала раньше!
Я наклонился назад, как можно дальше от ребенка, и позволил Молли забрать малышку. Почти сразу же вопли стихли. Лицо девочки было ярко-красным, и, пока мать ее утешала, она все еще продолжала тяжело дышать от усилий после надрывного крика.
– Не знаю, что я сделал. Я просто ее держал и смотрел на нее, и вдруг она начала кричать. Постой! Я вложил палец ей в ладонь! Может, я сделал больно ее пальчикам? Не знаю, чем я так ее расстроил! Может, я повредил ей руку? Она в порядке?
– Тсс. Дай-ка я посмотрю.
Молли осторожно взяла ручку ребенка и очень нежно развернула ее пальчики. Малышка не дернулась и не заплакала. Вместо этого она посмотрела вверх, в лицо своей матери, и я могу описать выражение ее лица лишь как облегчение. Молли положила ее на плечо и начала спокойно укачивать, прохаживаясь.
– Все хорошо, все хорошо, – нараспев проговорила Молли, медленно обойдя комнату по кругу. Вернувшись ко мне, она ласково проговорила: – Похоже, с ней уже все нормально. Может, просто газики. Ох, Фитц, я так перепугалась, когда услышала ее плач. Но, ты знаешь… – И тут она, к моему удивлению, улыбнулась. – Одновременно я вздохнула с облегчением. Она была такой тихой, такой спокойной, что я гадала, способна ли она плакать или слишком глупенькая, чтобы издавать даже такие звуки. – Она коротко рассмеялась. – С мальчиками я всегда мечтала, чтобы они были потише, чтоб их легче было уложить спать. Но с ней все наоборот. Я переживала, что она такая спокойная. Вдруг она будет дурочкой? Нет, с ней все в порядке. Что бы ты ни сделал, ты доказал, что нрав она унаследовала от тебя.
– От меня? – осмелился спросить я, и она бросила в мою сторону насмешливо-сердитый взгляд.
– Конечно от тебя! От кого еще она могла его унаследовать? – Молли снова присела, и я кивком указал на лужу вокруг чайника на подносе.
– Похоже, тебе не удалось закончить начатое. Мне сходить с ним на кухню, набрать еще горячей воды?
– Уверена, чая нам хватит.
Она села в свое кресло. В комнате снова сделалось спокойно и тихо. Молли заговорила, обращаясь к нашей малышке:
– Однажды я видела черно-белую лошадь, у которой один глаз был голубой, прямо как у тебя. Ее хозяин сказал, что это ее «дикий глаз» и лучше не подходить к ней с той стороны. – Она ненадолго замолчала, рассматривая свое дитя. Она нежно ее укачивала, успокаивая всех нас.
Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять: Молли просит заверений в том, что с нашей дочкой все в порядке. Я не знал, что сказать, и ответил осторожно:
– Не думаю, чтоб Баррич когда-нибудь привел в конюшни лошадь с голубыми глазами. Или собаку, у которой один глаз какой-то не такой. Он тебе что-то об этом рассказал?
– О нет. Давай не будем глупыми, Фитц. Она девочка, не лошадь и не щенок. Голубоглазая королева Кетриккен, похоже, пользуется твоим доверием.
– Так и есть, – согласился я. Налил немного чая из чайника. Слишком слабый. Я оставил его, чтобы еще немного заварился. – Кажется, я ей не нравлюсь, – осторожно предположил я.
Молли раздраженно фыркнула:
– Любовь моя, неужели тебе всегда и во всем надо находить повод для беспокойства? Она тебя еще почти не знает. Младенцы плачут. Только и всего. С ней уже все в порядке.
– Она не смотрит на меня.
– Фитц, я не собираюсь тебе в этом потакать! Так что прекрати. Кроме того, нам стоит обсудить дела поважнее. Ей нужно имя.
– Я и сам как раз об этом думал. – Я придвинулся, чтобы сесть поближе к ним, и снова потянулся к чайнику.
Молли меня остановила:
– Потерпи! Он должен еще немного завариться.
Я замер и посмотрел на нее, вскинув брови:
– А как насчет имени Пейшенс?
[3]
– Я об этом думала. Но она такая крошечная…
– И поэтому… ей нужно маленькое имя? – Я был полностью сбит с толку.
– Ну, имя должно ей соответствовать. Я думала про… – Она колебалась, но я ждал, желая услышать, что же она скажет. Наконец Молли проговорила: – Би. Потому что она маленькая, как пчелка
[4].
– Би? – переспросил я. Заставил себя улыбнуться. Би. Ну разумеется. – Милое имя.
– Би. – Молли утвердилась в своем выборе. Ее следующий вопрос меня удивил. – Ты закрепишь за ней это имя?
Молли подразумевала старый обычай королевской фамилии: когда Видящему принцу или принцессе давали имя, устраивали публичную церемонию, созывая в качестве свидетелей всю знать. По обычаю, ребенка проносили сквозь огонь, осыпали землей и погружали в воду, чтобы прикрепить имя к малышу огнем, землей и водой. Но таким младенцам давали имена вроде Верити, Чивэл или Регал. Или Дьютифул. И когда имя прикреплялось к ребенку, все надеялись, что у него появится склонность к той или иной добродетели.
– Пожалуй, не стоит, – негромко проговорил я, раздумывая над тем, что такая церемония привлечет к ней именно то внимание Видящих, какого я надеялся избежать. Даже тогда я все еще надеялся сохранить ее существование в тайне.
Надеждам пришел конец, когда пять дней спустя прибыла Неттл. Она покинула Олений замок, едва раздав все распоряжения, и отправилась верхом, чтобы доехать как можно скорее. Ее сопровождали два охранника – минимальная свита, полагавшаяся королевскому мастеру Силы. Один охранник был седовласым пожилым мужчиной, другой – гибкой девушкой, но оба выглядели более усталыми, чем моя дочь. Я лишь мельком увидел их через окно кабинета, когда раздвинул шторы и выглянул наружу, заслышав лошадиное ржание.
Я перевел дух, собираясь с силами. Бросил штору и вышел из кабинета, поспешил через особняк, чтобы перехватить старшую дочь. Не успев дойти до парадной двери, я услышал, как она открывается и звонкий голос Неттл громко и спешно приветствует Ревела, а потом застучали каблучки, когда она побежала через холл. Когда я вышел из примыкающего коридора, она чуть не врезалась в меня. Я поймал ее за плечи и посмотрел ей в лицо.
Шнурок, стягивавший ее темные вьющиеся волосы, упал, и они рассыпались по плечам. Щеки и лоб Неттл раскраснелись от холода. Она все еще была в плаще и снимала перчатки на бегу.
